Горели легкие, ступни и ладони наливались оцепенением. Мышцы рук и ног ломило от усталости. Крошечная, невозмутимая часть ее разума делала вывод: это убьет меня. Скоро меня не станет.

Теперь берег казался дальше, чем в самом начале. Желание отдохнуть, дать себе время подумать, осмыслить, как лучше выбраться, было искусительным – и смертельным. Элейна забарахталась, гребя несмотря на боль и свои мысли. То был сырой, животный страх, и она дала страху гнать себя вперед. Постепенно, с оговорками, всегда готовая передумать, река стала уступать.

Проявилась набережная, и Элейна уцепилась за край. Пальцы соскальзывали с мыльного от водорослей камня, но самое жестокое течение уже миновало. Вода милостиво решила не заглатывать жертву обратно. Элейна добралась до крутых ступеней и, перевалившись, выбралась на потертые, скользкие плиты. Только тогда она обернулась и поглядела на реку. Если Теддан сделала так, как призывала Элейна, то сейчас она там. Быть может, тонет. На грани гибели. Умирает. Страх стиснул сердце девушки клещами. Элейна подняла подол платья и побежала.

Река отнесла ее за несколько улиц от лодочного сарая, но луна и Старые Ворота давали ориентир. Босые ноги шлепали по булыжникам. Она не знала, где потеряла сандалии. В сарае будут синие плащи. Она возьмет их в помощь. Да, ее поймают. Да, предстоит унижение. Но это был единственный способ успеть добраться до Теддан.

Ее платье будто бы выкроили изо льда. Оно приставало к коже и беспощадно терло на бегу. Дыхание сделалось прерывистым – она рыдала то ли от боли, то ли от ужаса. Элейна обогнула последний угол.

Перед ней раскинулась открытая площадь с колодцем и низкой оградой. На ограде, вытянув ноги, сидит человек. Не синий плащ. Она проследила за его взором на ближнюю от сарая улицу. Трое синих плащей с мечами наголо выстроили ночных гуляк на коленях. Мелкорослый стражник по очереди подходил к каждому новому задержанному, вязал им запястья и сажал на общий поводок. Каждого из кутил поведут к магистрату. Каждого ожидает расплата по закону.

И в уголке группы плененных, свесив голову, размазав по лицу слезы, стояла Теддан. В сердце Элейны вступили в бой ужас и облегчение. Теддан в безопасности. Теддан схвачена. Теддан доживет до минуты, когда ее приволокут с позором к отцу и она пожалеет, что выжила.

Один из двух синих поздоровее глянул в сторону Элейны и наставил на нее меч, будто обвинительный перст:

– Эй! Ты! Стой, где стоишь! Именем князя!

Он тронулся к ней, отвлекаясь от выстроенных арестантов. Видимо, этого шанса Эддик и ждал. С ревом здоровяк вскочил на ноги, протаранил мелкого стражника и припустил к северу, по-прежнему величественно обнаженный. Работая бледными конечностями, он уносился в залитые луной улицы, словно изгнанный бог, и его стихающий крик был полон звериной радости. Начали вставать и другие задержанные, угрожая столпотворением. Подступавший к Элейне страж повернул обратно, и она поняла, что это ее шанс. Она тут же метнулась, перескочила низенькую ограду и прижалась к заборчику, точно опять превратилась в ту девочку, которая играла со своей няней в прятки.

Сидевший на ограде мужчина откинулся назад и взглянул на нее сверху вниз. Он оказался ее возраста или около того. Резко очерченные скулы, волосы совершенно непонятного при луне цвета. Крайнее изумление на лице в другой ситуации добавило бы ему симпатичности.

Она прикоснулась пальцем к губам – «тише», – а потом прижала к груди сложенные в мольбе о помощи ладони.

Когда зазвучали свистки, Гаррет встал и в волнении начал расхаживать. Расстояние от ограды колодца до корабельного сарая он готов был преодолеть за считаные секунды. Шум голосов усилился. Вскрикнула женщина. Чего бы там ни обнаружилось, Канниш с Мауром столкнулись с этим лицом к лицу, а он прячется в темноте, вместо того чтобы встать с ними в один ряд. Его пальцы постукивали по бедру, барабаня, словно капли во время ливня.