– Боже мой! – воскликнула Элейна. – Беру все назад. Это же смехотворно.

– Только бы он тебя не услышал. Ты ранишь его чувства, – хихикнула Теддан.

Элейна прежде видала голых мужчин, но всегда в обстановке представления или праздника. Ритуала со своими ожиданиями и правилами. Здесь было другое. Двое принялись кружить напротив друг друга, руки раскинуты, губы насмешливо сжаты. Элейна сперва пыталась не глазеть на них слишком пристально, но потом за этим себя и застигла и отпустила вожжи с концами. Она таращилась на нагие тела, на то, как с каждым шагом сотрясались их бедра. Насилие и уязвимость, а еще дикая странность этой минуты не давали отвести от парней взгляда. Невольно она клонилась все ближе.

Что-то произошло, какая-то не видимая ей техническая оплошность, и два борца напрыгнули друг на друга. Замолотили длинные руки, пытаясь закрепиться на телесах соперника. Эддик взвыл и сместил свой вес. Его противник низко нагнулся и – напрягая спину, ноги и ягодицы – попытался вытолкнуть крупного мужчину в шлюз и темную воду. И почти получилось. Сборище заулюлюкало.

– Кто-нибудь нас точно услышит, – сказала Теддан и будто напророчила – ее слова прорезал свист.

А после прогремел голос:

– Это городская стража! Первый, кто станет сопротивляться, получит в брюхо мечом!

Теддан выпалила непристойность и повернулась. На полу корабельного сарая гуляки превращались в неуправляемую толпу, хлынув сперва к одному выходу, затем к другому. Теддан подтолкнула Элейну, и вместе они пошли вверх по ступенькам, подальше от этого хаоса, в темноту.

Опять свистки. Элейна не угадала бы сколько, но больше двух. Наверху лестницы маленькая дощатая платформа давала доступ к цепям и канатам. Внизу два синих плаща городской стражи орали, обнажив клинки. Свистел теперь только один, но он призовет других, если те окажутся достаточно близко.

– Не беги. Тихо, – сказала Теддан. – Они нас не видят.

Элейна была искренне убеждена, что это неправда. Она продвигалась по голым доскам дюйм за дюймом, глядя вниз, на каменные плиты. Пыль и копоть заполнили воздух. Кто-то кричал. Кто-то надсадно вопил. Она медленно, долго вдыхала, выпуская воздух сквозь зубы. Расстояние от нее до пола сарая казалось куда большим, чем при взгляде снизу на потолок. Ниже ее некоторые беглецы спрыгивали с канатов, раскинув руки, словно стремились обнять землю. А она брела вперед, по чуть-чуть, убежденная, что новый шаг непременно ее опрокинет. И зашла достаточно далеко – под ней уже был шлюз. Черная с серебром вода мерцала в лучах фонарей.

– Ты что делаешь? – спросила громковато Теддан.

Кто-то из синих плащей посмотрел наверх:

– Эй! Вы, двое! А ну, к чертям, спускайтесь оттуда!

Элейна оглянулась. Теддан выпученно смотрела на нее из-под маски.

– За мной.

Элейна прыгнула, верней, попыталась. Слегка поскользнулась в конце и вывалилась в воздух. Река поднялась ей навстречу. Холод оглушил как пощечина, но она предвидела это. Заставила себя открыть глаза, отыскала сторону, где пляшущие тени окаймляли каменный бок шлюза. И где исчезали под речными воротами. Лягаясь ногами, расталкивая воду, она поплыла навстречу вольному течению и свободе. Широкие деревянные створки прошли над ней, и она оказалась снаружи, уже в настоящей реке. На мгновение даже возликовала.

А потом ее схватило течение.

Даже знойной летней порой глубинные потоки Кахона неумолимо несли с собой жестокий холод. Они накинулись на нее и потащили вниз. Что-то шлепнуло по лицу – угорь, мусор или водяное растение. Она перевернулась, почти теряя небо из виду, и сделала рывок к поверхности. Голова вынырнула к воздуху, но промокшая маска не давала вдохнуть. Элейна сорвала ее, опять пробилась наверх, колошматя ногами, и со всей мочи поплыла к берегу. Река играла с ней, поймав в широкий водоворот, – затягивала и отпускала, словно не слишком голодная кошка раздумывала, есть ли ей мышь.