Закапываться в своих мыслях Даня не даёт, подхватывает на руки и несёт в кровать, попутно рассказывая, в какой позе он будет сейчас меня трахать. Кажется, это самая его любимая поза. Он часто ставит меня в коленно-локтевую, вбиваясь и рыча с особым смаком.

    Вот и сейчас, я оказываюсь уткнутой лицом в матрас, и содрогаюсь от резких, мощных толчков в хлюпающую от смазки плоть. На каждое касание бёдер к попе я вскрикиваю, ловя первые судороги и замирая перед самым финалом. Даня, дождавшись меня, посылает пару сильных ударов головкой по матке, и с горловым рыком выплёскивает сперму мне на поясницу. Стрясывая последние капли, идёт за полотенцем, вытирает меня и звонко чмокает в ягодицу, сообщая, что закончил. Этакий ритуал завершения игр. Я заваливаюсь на живот и восстанавливаю дыхание. Это Дан после секса весь на подъёме, а мне требуется полежать пятнадцать минут, расслабить ноги, дрожащие каждый раз, после оргазма, пока сердце не придёт в нормальный ритм, перекачивая кровь, как после забега, пока в голове не растает морок, сотканный из эндорфинов.

    Пока я прихожу в себя, Данил возвращается в спальню, неся бутерброды с колбасой, сок и пиво. Походу, сегодня на работу он не сбежит, и я от радости льну к нему, как кошка, положив голову на грудь, руку на живот, а ногу на то самое место, балдея от слабых дёрганий члена под ней.

    Вечером Дан, как настоящий мужик, садится перед телевизором смотреть футбольный матч, а я иду корчить из себя порядочную хозяйку и готовить сытный ужин. Изгаляться не стала, остановившись на окорочках, макаронах и овощном салате. Полчаса, и я сворачиваюсь под боком покрикивающего мужчины, бурно реагирующего матами на пропущенный гол. Поначалу мне очень резали слух матерные слова, папа выражаться дома себе не позволяет. Сейчас я всё меньше замечаю мусор, вылетающий из его рта, а во время секса даже завожусь, слыша грязные словечки в отношении меня.

    Кривоногие футболисты просрали игру, и я снова на четвереньках захлёбываюсь от злых вторжений, цепляясь руками за ковёр. К нашим играм добавляются шлепки, оставляющие горящие следы на ягодицах, и я, на удивление, тащусь от этой грубости, бурно кончая от третьего хлопка. Дане тоже это нравится, так как каждый удар он сопровождает отборным матом и заводится ещё сильнее, заливая мне полспины. Дальше, как обычно, полотенце, звонкий поцелуй и небольшой променад до дивана на трясущихся ногах. Иногда мне очень не хватает телячьих нежностей после близости, но я пока об этом молчу. Зачем навязывать розовые сопли любимому мужчине.

- Мань. Я на тебе, наверное, женюсь, - Данил уплетает ужин и пытается разглядеть, осталась ли добавка. -  Тебя и трахать охрененно, и готовишь вкусно.

    Мне остаётся только улыбаться и не принимать близко к сердцу такую формулировку комплиментов. Он всегда так выражается, грубо и грязно. Сказывается бывшая работа в полиции и общение с аморальными элементами. А ещё стараюсь не реагировать с радугой в глазах на его слова про женитьбу. Это он так… Просто, к слову.

    Вечерний звонок родителям, пока Дан моется и не слышит моего вранья. Папа выпытывает, чем занималась его дочь весь день, а мама беспокоится о моём недоедании и питании всухомятку. Для папы пересказываю свой день, заменяя Дана на Тошку и, конечно же, умалчивая об активной сексуальной жизни, а маме обещаю прислать фото своего ужина, который далёк от сухомятки. Пожелав спокойной ночи, прощаюсь с ними и улыбаюсь входящему в комнату Дане, с полотенцем на бёдрах и моими любимыми дорожками стекающей воды. Так и хочется пройтись по ним языком, собирая каждую капельку. Отбрасываю телефон и бегу принимать душ, потому что по его горящим глазам знаю, чем мы сейчас будем заниматься и, несмотря на дневной перебор, всё равно теку и хочу свою зависимость снова и снова.