Даже тех, кого ловили на воровстве, после порки кнутом пытались приспособить в Ершовке к какому-то делу. Не раз наблюдали местные такую картину – сегодня воришку прилюдно секут на площади, а завтра уже, гляди ты – тот же воришка в лавке торгует – стало быть, к делу приспособили.

   Правил в Ершовке Егор Никитич Буслаев – старший брат воеводы Михайло Никитича. В отличие от брата роскоши он не любил, жил в тереме в два этажа, золота на одежде не носил. Ел почти всегда одно и то же – щи из кислой капусты, да баранину с гречневой или перловой кашей. «Щи да каша – пища наша» – любил повторять Егор Никитич. Хмельное тоже не жаловал – в основном пить любил квас, и сок из маракуйи – говорил, что в жару и то и другое – освежает лучше всего.

   Всем в Ершовке старший Буслаев старался найти место – хотел, чтобы каждый человек был при деле. Причём не при абы каком – а при том, к которому душа лежит. Коли грамотный – в приказ дьяком иди, коли с металлом работать умеешь – в кузницу, коли к торговле способности имеешь – в лавку или на городской торг. У крестьян, своим дружинникам повелел строго-настрого Буслаев ничего не отбирать, а только покупать по сходной цене, или, в крайнем случае – менять.

   В народе своего воеводу любили, и не раз уже предлагали ему стать в Ершовке князем. Что ты, дескать, всё воеводой зовёшься, «княжь и володей нами», мы за тебя в огонь и воду. А то вон, в Мегалополисе, ихний Эсхил Ромеев, так и вовсе уже не князем, а анпиратором решил сделаться, «базилевсом», по-ихнему. Короноваться, говорит, буду. А ты чего же, Егор Никитич?

   Буслаев-старший хоть и понимал, что народ отчасти прав, но всё ещё медлил. Не хотел он быть князем, считал, что «не по Сеньке шапка». Да и издревле так повелось в Ершовке, что не было тут князей, и главным в городе был воевода. А раз уж так повелось – зачем традиции ломать? Предки, почитай – не дурнее нас были.

   Да и жена его, Василиса Васильевна, была под стать своему мужу. Кроткая, скромная и набожная – она и помыслить не могла о том, чтобы быть княгиней. Не раз уже обсуждали они это «княжение», но она постоянно пугалась, и в страхе говорила:

   –Княгиней? Да как же это так, Егорушка?

   –Эх, да не знаю, я, Василисушка. – со вздохом отвечал ей Егор Никитич.

   Словом, при воеводе Буслаеве-старшем Ершовка процветала. По сути – это был главный ремесленный и торговый центр всего Великого Края (впрочем – право называться центром ремёсел – по традиции закрепилось за Городом Мастеров). В городе или посадах постоянно селились всё новые и новые люди – торговцы, гончары, кузнецы, портные, сапожники, кожевенники. Было в городе даже два ювелирных дел мастера. А совсем недавно открыли тут и монетный двор – стали чеканить золотые и серебряные деньги.

   Кроме того, в город постоянно заезжали и захаживали купцы, скоморохи и коробейники. Они же и приносили в Ершовку новости из других городов. Народ в Ершовке был страсть как любопытен до новостей – всем хотелось узнать, что в мире происходит.

   Сейчас же, когда день уже закончился, и честной народ в Ершовке уже ложился спать, к западным её воротам и подъехали три путника.

   Архиепископ Пимен обладал в Китеж-граде большим влиянием, и с ним волей-неволей приходилось считаться. Особенно большое влияние имел он на обычных горожан, которые внимали каждому его слову, и готовы были в любую секунду сделать всё, что бы он ни сказал. Надо отдать архиепископу должное – своё влияние он почти никогда не использовал для собственной выгоды, зато часто использовал для выгоды всего Китеж-града.