В конце лета я получил долгожданное письмо от Лолиты.

«Ярик, родной, здравствуй!

Сегодня нашему сыну 2 года и 2 месяца, и 2 месяца со дня смерти моего отца. Сижу в палате и плачу, всех выписали, остались мы с Янушкой. Сегодня проводили Медведковых домой, мальчику полтора года с мамой лежал, так Януха с ним игрался хорошо, а сегодня и их выписали, это уже пятые, которых мы проводили. Только и провожаем. Лежим 17 дней. Повысили преднизолон до 6 таблеток, но я даю 5. Сказали, что если возвращаются к начальной дозе, то добавляют ещё одну таблетку, но я не стала давать 6. Дают преднизолон, так как препарат «Лейкеран» в Смоленске не нашли. Анализы немного улучшились, завтра сдадим мочу на белок, узнаю результат, сразу напишу тебе. Но всё равно, радости никакой нет, боюсь, что начнут снижать таблетки, а белок опять увеличится, ведь так уже было. Думаю, на этом всё не кончится, так, что ты всё узнай, куда нам надо будет обращаться, когда мы приедем в Германию. Узнай, где посильней нефрология, есть ли лейкеран или другие цитастатики для детей.

Я всё думаю, за что меня так наказала жизнь, за что мне столько горя? Если опять не вылечу Янушку, чувствую, что больше не смогу, потому что всё уже и так идёт на последних силах. Постоянная боль, я слишком много потеряла, слишком много! Я себя потеряла, ты не сможешь меня понять, в этом нет твоей вины потому, что эта боль тебе незнакома. Я раньше не могла представить, что бывает так больно человеку. Если бы жив был отец, мне бы намного легче было бы перенести всё, чтобы не случилось. Ты не узнаешь меня, я ни я, меня нет, я перестала радоваться, я не могу смеяться.

Получила переводы, получила письмо, где ты пишешь, что подполковник должен передать письма и книжку, но никого пока не было, а может и не передаст, будет ещё одна проблема. Ну, вот пока и всё.

Пиши, целуем, Лолита, Ян».

Душа моя разрывалась от боли за жену и моего больного сыночка, который на страничке письма тоже оставлял мне милые закорючки красной пастой.

Копаясь в своих бумагах, я случайно наткнулся на черновик своего письма Лолите, которое написал на обратной стороне какой-то описи имущества зенитной батареи.

«Здравствуйте, мои дорогие, Лолочка и Янушка. Пишу вам письмо прямо в командировке, чувствую, что скоро объезжу всю ГДР. На этот раз побывал в Магдебурге. Очень большой и красивый город, бульвары широкие и просторные, почти, как в Союзе. Интересно, что здесь вообще нет поездов со спальными местами, только электрички, хотя, сколько той Германии, это же не наша великая страна. Сейчас смотрю, на соседнюю платформу подъезжает электричка вся мокрая, видимо, она обогнала дождь. Начинает темнеть, а вот оно, это совсем маленькое облачко начинает сердито стучать своими каплями по металлическим навесам, выстукивая никому неизвестные мотивы. Прошло несколько секунд, и вот уже выглядывает солнышко, а облачко понеслась туда, где её уже очень ждут. Мне очень хочется быть похожим на это облачко, ронять свои бесценные капли там, где их больше всего ждут, где они больше всего нужны, то есть для вас, мои родные. Я готов всего себя отдать вам, мои любимые, чтобы только вы были здоровы и счастливы, чтобы мы были счастливы! Вот уже ветер и солнце сушат землю, они делают своё дело, которое делали сотни тысяч лет назад. Да, жизнь идёт, и никто не знает, что нас ждет впереди. А на противоположной платформе парень с девушкой целуются уже в течение двадцати минут никого не стесняясь. Они живут сейчас только этими мгновениями. Я смотрю на них и завидую со страшной силой. Мне так хочется, чтобы вы, как можно быстрее, приехали сюда, ко мне. Мы бы обязательно вылечили Янушку и целовались бы с тобой, родная, везде, по всей Германии. Вот я уже сижу в поезде, он трогается. Прощай Магдебург, а может быть, до свидания, кто знает? Через два с половиной часа буду в Эрфурте, а там один часик, и я буду дома на нашей салатовой поляне, уже в родном для меня Бад-Лангензальце. Да-да, «Бад» уже становится для меня родным, становится очень тоскливо, когда уезжаешь от него далеко. Я представляю, каким родным он станет, когда в нём будешь жить ты с Янушкой. Тогда для меня вся Германия будет в таких красках, в каких её не видел ни одни художник! Каждый немецкий дом, каждый фонарь, каждое дерево, каждый цветочек мне будут говорить о том, что ты рядом, что мы дышим, пусть и не нашим, но одним воздухом, хотя я в этот момент могу находиться далеко от вас в какой-нибудь командировке. И все мужчины на земле мне будут завидовать, что у меня есть ты, Лолита! Это будет, обязательно будет! Я сейчас подремлю, а как приеду в Эрфурт, продолжу… Хочу, чтобы ты мне приснилась!»