Медленно продвигаясь вперёд, я старался не всматриваться и не заострять внимание на детали повреждений их тел, но зрительная память сама фиксировала травмы и потом, спустя многие годы, ещё долго воспроизводила их в моей голове. Влад тоже держался, хотя его побледневшее напряжённое лицо и расширенные глаза, говорили, что он тоже не был готов к такому зрелищу.

– Сюда его давайте, – вздрогнул я от слов Степана, который уже обогнул ряд стеллажей с другой стороны, – здесь место свободное есть.

Мы втроём подняли тело офицера и переложили на оцинкованную полку.

– А простынёй его накрывать? – задал я дежурному глупый вопрос.

– Нет, это ему уже не нужно, – спокойно ответил Степан.

– А наш-то, прям красавчик по сравнению с этими, – скосив глаза по сторонам, произнёс Влад.

СЕРИЯ 6. ГОСПИТАЛЬ

Приняв должность на новом месте службы, я сразу выяснил, что в городе Эрфурте есть Медицинская Академия, в которой можно будет обследовать и лечить сына. По вечерам и выходным я стал обустраивать наше семейное гнёздышко, ожидая приезда семьи. Лолита в это время оформила заграничные документы и, находясь в больнице с Янушкой, дожидалась, когда у него улучшатся анализы, и они смогут выехать ко мне в Германию.

Нам выделили комнату площадью почти 30 квадратных метров в трёхэтажном кирпичном доме 19 века на втором этаже. На третьем этаже была мансарда для одной семьи майора Чернова, на нашем этаже была коммуналка на три семьи: старшего лейтенанта Мамаева, лейтенанта Гончара и моя. На первом этаже размещался войсковой магазин и кафе, где проводились торжественные мероприятия и праздники. Я сразу подружился с Женькой Гончаром и его женой Танюшей, которые прожили в Германии уже год и подсказывали мне где-что можно купить, чтобы подготовить комнату ко встрече Лолиты с сыном. Как и всем военнослужащим первое время нам придётся около месяца пользоваться кроватью и некоторой кухонной утварью, оставшейся от прежних хозяев, пока не придёт наш контейнер из Союза. Для Яна пришлось временно поставить солдатскую кровать, отгородив её двумя старыми армейскими шкафами от общего пространства, у меня получилась уютная детская комнатка. Обои в комнате были более-менее нормальные, а вот пол был убитым. Пришлось ходить по немецким хозяйственным магазинам, покупать кроме посуды, шпатели и шпаклёвку для пола. К сожалению, в школе и военном училище я учил английский язык, поэтому объясняться с продавцами очень часто приходилось на пальцах. Иногда, подтрунивая над немцами, я, несколько раз, заходя в магазин громко говорил: «Так!», продавщицы и даже некоторые покупатели всегда дружно отвечали сокращённым приветствием от guten tag: «Tag! Tag!»

За неделю пол был мною приведён в порядок, оставалось только его покрасить, но мне совсем не хотелось покрывать его коричневой краской, как это делают все. Недолго думая, я решил покрасить пол в салатовый цвет, который должен обязательно успокаивать моих любимых Лолиту и Янушку. Слух о придурочном лейтенанте, покрасившим пол в цвет ярко-зелёной лужайки быстро облетел весь полк, и ко мне в гости стали приходить любопытные, которые хотели своими глазами убедиться в этом неординарном деянии. Одним из первых наведался зам командира по тылу, который предупредил, что после окончания моей службы здесь, я обязан буду перекрасить пол в общепринятый коричневый цвет. Иногда вечером заходили некоторые барышни женского пола, которые не только любовались неожиданной цветовой гаммой напольного покрытия, но и тонко намекали, что они не прочь скоротать мои холостяцкие будни до приезда жены. Всем этим дамам было вежливо отказано в доступе к лейтенантскому телу, хотя моя бурная фантазия рисовала их томные стоны во время падения с моей помощью из окна второго этажа.