– Ты точно в этом уверена? Ты видела ее тело?

– Нет. Но будь она жива, она бы никогда не оставила меня на тех людей, что меня растили! Я бы никогда не оказалась кухаркой в той ужасной таверне! Я просто не могу поверить!

В глазах Гавара ни доли сочувствия.

– Не удивительно, что Эйвальд так легко тебя соблазнил, ты невероятно наивна. Это будет для тебя еще одним уроком.

Слова Гавра режут по живому. Опускаю глаза и снова смотрю на шкатулку.

Маленькое бессвязное изображение моей матери, которая, как ни в чем не бывало бродит по ухоженному королевскому саду, продолжает всплывать на крохотном зеркальце внутри шкатулки.

И я бы еще могла поверить, что это все происки коварного магистра, если бы не явное осознание того, что шкатулка вне всяких сомнений принадлежала моей матери.

Чувствую, как слезы затуманивают глаза.

– Почему она так поступила? Почему ушла? Почему сбежала?

– Видишь, у тебя уже столько вопросов, ты сможешь задать их при встрече, – маг грациозно подходит к двери, – учти, что твоя мать в королевском дворце Лагерхемии, а значит имеет связи с королевской семьей. Не думаю, что Эйвальд оставит их в живых, если ему удастся захватить дворец. А если он доплывет…ему удастся.

Быстро смекаю, что Гавар пытается вывести меня из себя. Но зачем? Неужели он настолько мне не доверяет?

– Я узнаю все, что тебе нужно, – произношу ледяным голосом, – Эйвальд не доплывет до Лагерхемии и Цимбеллы.

Магистр открывает дверь и равнодушно бросает напоследок:

– Я очень на это надеюсь.

Спустя секунду он вновь растворяется в темноте коридора, а затем в кухню влетает объемный повар со вздернутым носом.

– Живо за работу! Чего встала?! Не успеваем к ужину!

Ткнув в меня кривым пальцем, он тут же оказывается около корзины со странными сморщенными плодами.

– Ты, принимайся за чистку фуркулов. Императору нужны силы для битвы.

Что за странное название? Фуркулы? Презрительно смотрю на странные, разноцветные плоды, пытаясь угадать их предназначение.

Кулинарной магией я успела овладеть достаточно неплохо, поэтому стоит мне произнести короткое заклинание, как плоды сами выскакивают из корзины и приземляются на стол.

Но едва только я собираюсь произнести очередное заклинание для разделки, как эти крохотные разноцветные фрукты начинают издавать звуки, подобные хоровому пению.

Голоса этих фруктов так ладны и выверены, что будь у меня закрыты глаза, я бы никогда не отличила их голоса от струящегося женского пения.

Нож, которым я должна была почикать плоды, тут же падает из рук.

– Что это? – спрашиваю я у повара.

– Ах, не обращай внимания, завели шарманку.

– Но это ведь так красиво! Как можно прервать это гармонию?

Мужчина недовольно причмокивает.

– Вот поэтому среди женщин не может быть гениальных поваров…, – язвительно бросает он, – возьми нож, и разделай их на салат, или я…

– Или что вы?

– Или мне придется усложнить твое наказание.

Недовольно скрещиваю руки на груди, а затем загораживаю спиной поющие фрукты.

– Я все равно здесь не имею никаких прав, а потому ты можешь дать мне любое задание, но фуркулы останутся целыми.

Ловлю на себе очередной уничижительный взгляд главного повара.

– Хорошо, тогда именно ты сегодня будешь подавать ужин Эйвальду и его высокопоставленной свите.

Едва сдерживаю улыбку. Тоже мне, наказание? Я столько раз бесила Эйвальда, неужели он будет злиться за какие-то фрукты?

Но едва мысль проскальзывает в голове, повар, понизив голос, добавляет:

– Рано радуешься, милая. Это значит, что именно тебе придется объяснять, кто лишил главных начальников Империи мужской силы. И уж поверь мне, тебе не понравится видеть двенадцать разгневанных драконов.