– Давай начнём с того, что поэт зашифровал в этой последней строке имя не просто одной из женщин высшего света, а конкретно любовницы генерала – Настасьи Шумской. Дело было в том, что эта девушка была крестьянкой, то есть из «подлого и бедного» сословия, раньше подобные отношения не были позволительны никому! Даже людям из самого ближнего круга.
И ты совершенно права, эпиграмма – более чем весомый повод для дуэли, тем более что поэт нанёс оскорбление не лично Алексею Андреевичу, а всему его роду, возведённому в графское достоинство!
Согласись, даже сейчас, в наш просвещённый век, подобные слова… равносильны пощёчине.
Но нашему Пушкину несказанно повезло – оскорблённый им человек был педантом и поклонником воинского устава, который категорически запрещал поединки. Это, во-первых. А во-вторых, и это уже моё личное мнение, Аракчеев был военным до мозга костей и умел стрелять без промаха, то есть у господина поэта против него не было ни одного шанса. А на банальное убийство генерал был явно неспособен.
И в-третьих, вот тебе ещё одна цитата Александра Сергеевича.
Узнав о смерти Аракчеева, поэт написал своей жене: «Об этом во всей России жалею я один – не удалось мне с ним свидеться и наговориться».5
И заешь, почему произошла такая метаморфоза?! Да потому что первая эпиграмма написана задиристым и заносчивым восемнадцатилетним парнем, а строчка из письма – повидавшим многое, в этой жизни, мужем.
***
1 – немецкий студент, убивший консервативного писателя, занимавшегося травлей студенческих организаций.
2 – В 1819 году появляется двустишие
3 – то есть не меняя уставших лошадей, на промежуточных станциях, на свежих- отдохнувших.
4 – https://ru.wikipedia.org/wiki/
5 – https://aif.ru/society/history/general_arakcheev_-_um_chest_i_sovest_imperii_poverte_hotya_by_pushkinu?ysclid=lz9ct47l37423158424
Бабушка строго режима!
Год назад исполнилось 250 лет со дня рождения Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, «самой знаменитой бабушки в русской литературе».
***
«Жалко бабушку – он её ни во что не жалеет. Несчастная, многострадальная. При свидании всё расскажу. И ежели бы не бабушка, давно бы пропал…»
***
«И что ещё несносно – что в его делах замешает других, ни об чем не думает, только об себе, и об себе неблагоразумно. Никого к нему не пускают, только одну бабушку позволили, и она таскается к нему, и он кричит на неё, а она всегда скажет – желчь у Миши в волнении».
Из письма Елизаветы Верещагиной её дочери Саше, по случаю пребывания М.Ю.Лермонтова на гауптвахте1
***
Несчастная, незаменимая, всепонимающая заступница, ценитель стихов и другие качества главного в жизни Лермонтова человека.
Алина Бодрова
Пятигорск. Весна 2024 год
Не знаю по какой причине, но сегодня посетителей в музее Лермонтова совсем немного. Перехожу из комнаты в комнату в одиночестве.
Вчитываюсь в развешенные по стенам документы, канувшей в прошлое, эпохи.
О Михаиле Юрьевиче кто только не писал, (даже меня, за один из рассказов, наградили памятной медалью – 200 лет поэту!) если я не ошибаюсь, есть даже отдельная часть в литературоведении – Лермонтоведение.
И в этом прекраснейшем, провинциальном музее, каких только артефактов не сыскать. А вот о Елизавете Алексеевне материалов там, увы, мало.
Ночь с 1 на 2 января 1810 года село Никольское, позже ставшее именоваться – Тарханы. Пензенской губернии.
В Новогоднюю ночь, хлебосольные хозяева, решили собрать в своём имении, соседских помещиков, дабы порадовать их маскарадом, с разыгрыванием сцен из «Гамлета».
Однако представление пошло не по тому сценарию, ибо отставной капитан лейб-гвардии Преображенского полка Михаил Васильевич Арсеньев, облачённый, согласно роли, в костюм могильщика, произнёс фразу, не сочинённую великим Шекспиром: