«Ну, любезная моя Лизанька, ты у меня будешь вдовушкой, а ты, Машенька, будешь сироткой».2

В тот момент хозяйка дома, не уделила этой фразе должного внимания, мало ли что, в сердцах, может ляпнуть муженёк, принявший на грудь пару, а то и тройку, бокалов дорогого французского коньяка.

Ну, да, – настроение у суженого сегодня – хуже некуда, и причина тому, более чем понятна, – отсутствие на празднике соседки, а заодно и любовницы, помещицы Мансыревой.

(Как выяснилось позже, супруга Елизавета, будучи старше мужа на целых восемь лет (!), узнав о похождениях мужа, отправила к ней своего человека с письмом, в котором, запретила Мансыревой не только появляться в её доме, но даже появляться вблизи усадьбы Арсеньевых!

Существует и иная версия, приведённая в записях П. К. Шугаева.

Под Новый год к Мансыревой, из заграничной службы, вернулся супруг, и посему ей Михаил Васильевич стал более не нужен!3)

***

Меж тем, глава семейства, махнув рукой всем присутствующим, поспешно покинул зал, «достал из шкафа пузырёк с каким-то зелием и выпил его залпом, после чего тотчас же упал на пол без чувств».

Слух о его кончине мгновенно разнёсся по всем комнатам, и помещики «поспешили сию же минуту разъехаться по домам».

Елизавета же, придя в себя после глубокого обморока, велела тотчас «заложить зимнюю карету и ехать в Пензу.

По прибытии в губернский город приказала похоронить мужа на кладбище (Арсеньевой, понятно, каким образом, удалось скрыть факт самоубийства. Иначе покойника не отпевали бы в церкви! И предали земле, исключительно за оградой погоста!), произнеся при этом: «Собаке собачья смерть». Пробыла она в Пензе шесть недель, не делая никаких поминовений…»4

***

Как гласит народная мудрость, «беда не приходит одна».

Четыре года спустя.

Родная кровинушка – дочь, пятнадцатилетнее «хрупкое, нервное создание», на балу, в Орловской губернии, где Мария была в гостях, влюбилась в отставного офицера Юрия Лермонтова, лечившего там, от ранений полученных в битвах с ненавистным французом.

После чего безапелляционно заявила, что намерена выйти замуж, ибо жить без этого человека, более не может!

Не известно, как на это заявление отреагировал отец, но мать выбор дочери не одобрила, ибо ясно же как божий день, – неровня он, однако, перечить не стала. Понимала, что у её кровинушка своего решения всё равно не изменит.

– Значит так! – Елизавета Алексеевна демонстративно скрестила руки на груди: – свадьбу устоим здесь, в Тарханах! И не спорь с матерью. У твого капитана, насколько мне известно, средств на покупку собственного дома, не имеется. Посему жить, тоже будете здесь. Имение большое, как-никак более четырёх тысяч десятин земли – всем места хватит! А вздумаете возражать, – оставлю без копейки! Ты меня знаешь!

***

В положенный срок Елизавета Алексеевна стала бабушкой.