– Бежим? – Георгий кивнул на джип, оглядываясь на путника.

– Не… промокнем, давай сюда, – Ефим ловко нырнул под крону разлапистой невысокой ели, скрываясь от воды.

Георгий спешно последовал за ним, холодный ливень и в самом деле хлынул, как из ведра. Когда он пробрался под игольчатые ветви к стволу, Ефим уже скинул вещмешок и достал из него скат тонкого брезента, быстро соорудив вполне приличный полог, под которым аккурат хватило места двоим.

– Переждём, такой ливень долгим не бывает, – уверенно сказал Ефим, устраиваясь поудобнее и слушая стук редких капель, добирающихся через крону ели до полога.

– Пережидать грозу под деревом не самый лучший вариант, – Георгий сел ближе к стволу, пристроив рядом чехол с прибором.

– Да ну, не тот случай. Вокруг выше есть, вон берёза, осина, дубы те же. А мы под низким и в массиве. Нет, всё верно делаем, даже не думай. Пока до твоего джипа добежим сухого места на нас не будет. Потом сушиться придётся, а где?

В этот момент совсем рядом что-то треснуло, словно падая с неба, и тут же раздался такой грохот, от которого болезненно сыграли барабанные перепонки, забивая слух звоном в ушах.

– Вот это шарахнуло, – весело оскалил зубы Ефим. – И заметь, мимо.

Шум ливня сразу поубавился, словно после финального аккорда, а скоро и вовсе стих. Что-то потрескивало невдалеке и терпкая постгрозовая свежесть ощутимо перебивалась гарью. Причём, горело что-то синтетическое.

– А что-то я не понял, – Ефим уже шустро выкарабкивался из-под ели, и выбравшись наружу присвистнул, заломив на затылок кубанку. – Ну дела…

Георгий не мешкая выбрался следом, под редкие капли заканчивающегося дождя, уже догадываясь, что увидит.

Горел джип. Молния ударила в антенну, прошла через лобовое стекло, оставив на нём обугленную паутину трещин, и салон вовсю пылал, пуская чадный дым книзу. Пламя буйно выбивалось из лопнувших окон, уже занялись колёса, и на глазах у молчавших зрителей ярко и гулко рванул бензобак, взметнув столб огня сквозь ветки черёмухи, под которыми Георгий спрятал машину. После этого джип и вовсе скрылся в огненном смерче, как бы ставя точку в спонтанных мыслях о тушении. Поздно.

Георгий смотрел на буйство стихии скорее с равнодушием, чем озабоченностью, что не укрылось от его спутника.

– У тебя там было что-то ценное, кроме чая? – с интересом спросил он, поглядывая на Георгия.

– Нет, машина фирмы, по доверенности. Не жалко.

– Ясно. Странно как-то горит, слишком быстро. Кузов забирать будешь?

– Зачем?

Подождали, убедились, что огонь не причинит вреда сырому и влажному лесу, и зашагали к деревне, тут делать больше было нечего.

В Леонидовку зашли к сумеркам. Длинная и узкая, она протянулась вдоль почти единственной улицы без малого на милю, и они прошагали её всю, из конца в конец – машину Ефим оставил на противоположной стороне. Большинство домов казались нежилыми, Георгий насчитал не больше дюжины тех, где горел уже в окнах свет или было заметно иное присутствие хозяев. Шагающих по улице встречали приветственные жесты мужиков, кое-где возившихся во дворах, и провожали любопытные взгляды из-за занавесок.

Прошли мимо сруба строящейся на возвышенности часовни и, наконец, оказались у крайних дворов, возле которых разворачивалась динамичная сцена.

Улицу замыкали два участка. У одного, с дощатым забором и широкими воротами, ждала хозяина ефимовская Нива. А через дорогу, под навесом рядом с небольшой избушкой, воинственно уперев руки в бока стояла женщина, что-то выговаривая трём южного вида парням, настырно пытавшимся войти в избу. За спиной женщины был покрытый дорожной пылью и видавший виды старый японский минивен, а рядом с парнями стоял нарядно подсвеченный габаритными огнями чёрный джип без номеров. Через его открытые двери на улицу выплёскивались удалые такты ритмичной музыки. Впрочем, голоса женщины вполне хватало, чтобы музыка воспринималась несколько ущербно.