Александр, оторвавшись от дел, изумлённо посмотрел на брата. Он ожидал чего угодно – что Константин начнёт стенать и сетовать на скуку, просить позволения выхода в свет и возвращения к столичной жизни, к развлечениям и охоте.

Константин допил чай и не выдержал:

– Ну, чего ты молчишь?

– Я…, – Александр неожиданно засипел и прокашлялся, – Извини, ты это серьёзно?!

– Конечно. А что тебя смущает? Я достаточно образован для государственной службы. И, кстати, если ты забыл, я – боевой командир; я прошёл почти всю войну в Италии и Швейцарии рядом с Суворовым, и не ударил в грязь лицом. Я могу быть тебе полезен в военных делах для наведения порядка в любой из губерний.

Император закусил губу; это, конечно, хорошо, что Константин взялся за ум. Ему сейчас так нужны соратники и единомышленники. Он с удовольствием включил бы брата в Императорский Совет. О! Вдвоём они бы могли уверенно противостоять оппозиционерам! Но… не сейчас. Ещё у всех на устах эта история с погибшей немкой. Константин прав – ему пока надобно удалиться из столицы. Хотя бы на год. Пока всё уляжется и забудется.

– Что ты думаешь по поводу западных границ? – вкрадчиво спросил Александр.

– Я же сказал, что согласен на любое предложение, – настойчиво повторил тот.

Император встал из-за стола и вышел на середину кабинета:

– В таком случае, я бы хотел предложить тебе проехаться вдоль западной границы и проинспектировать пограничные войска. В Европе неспокойно. Англия затевает новую коалицию против Наполеона; по Пруссии с Австрией гуляют волнения. Мне необходимо быть уверенным, что наши границы надёжно защищены и мобилизованы.

– Я понял, – кивнул Константин, – Когда ты хочешь, чтоб я выехал? Сегодня? Завтра?

Александр опять растерялся:

– Постой. Ты так торопишься. Я сам составлю для тебя маршрут и подробно опишу требования. Главное, не спеши; проверяй всё вдумчиво и основательно.

– Не беспокойся. Проверю всё надлежащим образом, – отрезал Константин.

Александр вдруг широко улыбнулся и обнял брата:

– Знаешь, я страшно рад, что ты со мной! Ты мне очень нужен. Ты молодец, что всё переосмыслил. Не знаю, кого мне благодарить за такую удивительную перемену!

– Варвару Николаевну Репнину, – подсказал ему тот.

Александр неприятно поджал губы и насторожился; разговоры брата об этой девице уже надоели ему до оскомины.

Но Константин, заметив покривившуюся физиономию государя, снисходительно хлопнул Александра по плечу:

– Да полно уже! Не квась мину! Разговоров о моей женитьбе на этой барышне больше не будет. Ты ведь знаешь, она теперь замужем. Тема закрыта.

Через три дня Константин отбыл из Санкт-Петербурга в Смоленск и далее по намеченному для него братом маршруту инспекции пограничных войск.

Император вновь остался в одиночестве, пытаясь внедрить в жизнь идею о благоустройстве империи, в окружении консервативных министров, которых он в душе и ненавидел и боялся одновременно.

Все душевные терзания Александра Павловича, его пылкие стремления к переустройству государства и облегчению доли крепостного крестьянства, вся его изнурительная борьба с Сенатом и настойчивые проекты Конституции, которые он «выжимал» из своих соратников, в конечном итоге не принесли успеха. Единственным плодом этой мучительной деятельности стал документ, вошедший в историю, как «Указ о вольных хлебопашцах».

Этот Указ, подписанный императором 3 марта 1803 года, предусматривал освобождение крепостных крестьян на волю за выкуп с землей целыми селениями или отдельными семействами по обоюдному согласию крестьян и помещиков.

Александру казалось, что он сделал первый шаг к отмене крепостного права, и даже испытывал чувство гордости за эту крохотную победу, с болью выцарапанную им из закостенелого сознания Русского дворянства. Но в действительности, данный Указ послужил для потомков лишь поводом обвинить Александра в лицемерии, так как он совершенно не повлиял на крепостническую систему.