– А он?

– А он начал на меня наезжать, мол, это работа, и нечего…

Влада с интересом слушала, что говорил начальник Стаса, что отвечал сам Стас, и могла бы наслаждаться монологом еще долго, но внезапно сбоку, то ли с Шестнадцатой, то ли с Четырнадцатой ( Влада не особенно обращала внимание, где они идут) линии вышел бомж.

Бомж как бомж: ничего необычного. Лохматый мужик в засаленной драной куртке, в ушанке, помнившей, вероятно, еще Петербург Раскольникова, в резиновых сапогах. Перед собой он толкал тележку с надписью «Дикси», в которой горкой был нагружен всякий хлам. К тележке же были примотаны большие пакеты, громыхавшие бутылками и банками.

Бомж подошел к мусорке, заглянул в нее, ухмыльнулся и сунулся в нее обеими руками.

Владу передернуло.

– Стас, давай улицу перейдем.

– Зачем? Нам тут к Универу по прямой.

– Пожалуйста! – Влада кивнула на бомжа, рывшегося в мусорке. Если бы они продолжили идти прямо, прошли бы рядом с ним.

– О как, – Стас с прищуром посмотрел на Владу, но повернул к пешеходному переходу, – а ты из брезгливых, оказывается.

– Не в этом дело. Просто некомфортно мне рядом с людьми, оказавшимися на обочине жизни. Я их боюсь.

– Боишься бомжей днем на светлой улице?

Влада вздохнула:

– Вот ты сказал, и зазвучало по-дурацки. Это что-то иррациональное. Я не могу объяснить, но мне тяжело рядом с нищими, с маргиналами всякими…

Стас усмехнулся:

– Звучит так, будто боишься от них заразиться. Но я тебя понимаю, действительно противно видеть, что человек довел себя до копания в помойках. Хотя знаешь, исследования показывают, что такие люди сами виноваты в своем образе жизни…

Они шли уже по другой стороне дороги, бомж со своей тележкой остался позади, но незримо преследовал Владу, оставаясь с ней неясным и очень неприятным образом. Влада слушала Стаса вполуха, зная, о чем он говорит. Да, действительно, проведенные социальные эксперименты показывают, что часть бездомных возвращается на улицу даже тогда, когда им предоставляют работу и жилье. Влада могла бы добавить, что на улицах есть и имеющие дом бомжи: люди с пропиской и даже правом собственности на жилье. Просто они не приходят домой. Им незачем.

Как мерзко он сунулся в мусорку обеими руками…

Владу передернуло. К счастью, Стас этого не заметил и перевел тему на что-то другое, бомжей никак не касающееся. Так, болтая, они подошли к 22 линии, повернули за угол, и уже через четыре минуты Стас открывал перед Владой тяжеленную дверь.

Пройдя по обшарпанным за столетия и не поддающимся никакому ремонту ступеням, магистры взошли на первый этаж, поздоровались с охранником, приложили карточки к турникетам.

– Не помнишь, пятьдесят вторая аудитория на каком этаже?

– На пятом, – вздохнула Влада. – На лифте или пешком?

– Конечно пешком! Где наша не пропадала, наша везде пропадала.

Влада прыснула, и они направились к ведущим на лестницу дверям.

Когда ноги принесли их, наконец, на пятый этаж, до пары оставалось еще минут пять.

– Ну, я сейчас, – Стас кивнул в сторону мужского туалета. – Припаси мне там местечко на первой парте.

– Ага, – согласилась Влада, и направилась к аудитории, в раскрытую дверь которой уже заходили однокурсники.

И в этот момент у нее в сумке зазвонил телефон.

На звонок телефона Влада ответила не сразу: айфон завалился на самое дно, и понадобилось время, чтобы его отыскать.

Влада торопилась – мама не будет долго ждать, решит, что дочь занята и не может говорить, и отключится. Что звонит именно мама, Влада не сомневалась: только на звонки от мамы у Влады стояла симфония Моцарта.

Наконец телефон ткнулся в руку.