Катастрофа в Академии темной магии Лена Левина

– Ааа! Уберите от меня это чудовище! – истошно взвопил орк, профессор Орот Петрович, уважаемый преподаватель Академии Тёмной Боевой Магии по зельеварению, едва я переступила порог кабинета ректора.

А между прочим, предупреждала я всех. И не раз. Спорить со мной – дело не только бессмысленное, но и опасное. Я же не просто адептка, я – лучшая ученица третьего курса боевых магов. Да и про характер свой говорила честно и открыто. Остальные преподаватели уже давно усвоили этот урок и предпочитали меня не провоцировать. Но вот Орот Петрович, видно, решил пойти своим путём – и этим самым довёл себя до нервного срыва.

Всё началось на последнем уроке зельеварения, буквально час назад. Профессор, размахивая руками и кипя от научного энтузиазма, пытался доказать мне и всей группе, что смешение яда обыкновенной кобры с эссенцией из третьей головы гидры не вызовет никакой реакции. В частности – взрыва. Я же, как прошедшая обучение в летнем лагере при Ведьминской школе, точно знала: будет не просто реакция, будет настоящее пиро-шоу. Но профессор отмахнулся от моих слов. И когда он всё-таки добавил каплю кобриного яда к эссенции, я, предчувствуя беду, машинально воздвигла щит над колбой. Только мощь взрыва явно недооценила.

Если опустить визг, панику и ловкость парней с первого ряда, можно сказать одно: все остались целы. Все – кроме профессора, который принял на себя всю ударную волну. Адепты уцелели, преподаватель – почернел. Отличный результат!

Профессор Орот никогда не походил на типичного орка. Низкий рост, кожа почти человеческая, мускулатуры – с гулькин нос. Зато массивная челюсть с выдающимися клыками и чуть заострённые уши не оставляли сомнений в его происхождении. Теперь же перед нами стоял – вернее, трясся от ярости – почерневший от копоти, с рваными обрывками мантии, с глазами, налитыми кровью. Парням это показалось забавным. Мне, как единственной девушке в группе, – совсем наоборот. Я закричала так, что даже проректор, оставив тренировку, примчался проверить, не началась ли в Академии война.

Профессор сорвался. Швырнулся на меня с флаконом, в котором плескался яд гидры. Поступок, мягко говоря, неосмотрительный. Но возраст, шок и хронически расшатанные нервы сделали своё дело. Защитить меня не решился никто – ни ребята, ни сам проректор. Все знали, что если я уже вошла в режим боевой готовности, лучше не вставать под руку.

Я перехватила его запястье, ловко нанесла удар в живот, перекинула через плечо и прижала лицом к полу. Взрыв аплодисментов, правда, прозвучал недолго – проректор Дикран Вель быстро взял ситуацию под контроль. Меня оттащили от профессора, отвели в лазарет, а затем строго велели явиться в кабинет ректора. Причины не объяснили. Но теперь, стоя у порога этого мрачного зала, я догадывалась.

Кабинет главы Академии – само воплощение Тьмы. Даже кафедра темнологии показалась бы уютнее. Окна завешаны тяжёлыми шторами, стены увешаны гобеленами с древними символами, воздух – густой, как в подземелье. В центре – массивный стол, словно вырезанный из чёрного обсидиана. Рядом стоял профессор Орот – теперь уже отмытый, причёсанный и вновь в целой мантии, но с лицом человека, которому в ближайшее время светит увольнение.

– Проходите, адепт Аллен, – холодно произнёс ректор Академии, Дамир Юрдан.

Видела я его нечасто – настолько редко, что иной раз и лицо вспоминалось с трудом. Высокий, сдержанный, в одежде исключительно чёрного цвета. Чёрные волосы до плеч отливали на солнце зеленью, глаза – серые, почти серебряные, с вертикальными зрачками. Пара чешуек на скуле намекала на его хладнокровную природу. Какой он расы – не знала, да и не особенно стремилась выяснить. Главное – он был главой Академии и внушал благоговейный ужас.

– Итак, Мира, расскажите, что произошло, – произнёс он ровным, спокойным голосом.

Я встала у стены, приняв позу почти покаянную, и начала рассказ. Говорила уверенно, хотя внутри немного колотилось. Вдруг профессор снова попытается что-нибудь сотворить?

Когда я закончила, Дамир слегка усмехнулся и, словно только сейчас заметив профессора, повернулся к нему:

– Вы напали на адептку. С ядом?

– Она кричала! – вскричал Орот. – У меня нежный слух!

– Ваш слух – не повод травить учеников, – голос ректора стал холоднее льда. – А если бы кричала леди Эйра? Вы бы и её облить ядом попытались?

– Причём ядом, который разъедает кожу, – добавила я, скрестив руки. Голос мой звенел от сарказма.

– Яд кобры не разъедает кожу! – фыркнул профессор.

– Но в руках у вас был яд гидры! – возмутилась я, закатав рукав. На моей коже красовался ещё не до конца заживший ожог. – Если бы парни не отнесли меня к лекарям вовремя – меня бы тут не стояло!

Орк побледнел. Ректор молча вскочил, подошёл ко мне, легко провёл пальцами по ожогу – и боль ушла, как не бывало. След исчез. Я моргнула: лекари утверждали, что шрам останется на всю жизнь. Ну, вот тебе и ректор – не просто глава, а настоящий маг высшего порядка.

– Как же вас угораздило, Мира, – покачал он головой. – О происшествии родителям сообщить?

– Не стоит, – отрезала я. – Отец вспыльчив. Нам ни к чему дипломатический конфликт с разрушением половины Академии.

– Понимаю, – кивнул Дамир. – Но, может, вашему жениху стоит сообщить?

– Ни в коем случае! – выдохнула я, едва не вскрикнув.

Он прищурился, заинтересованно разглядывая меня.

– Он… он против моей учёбы, – призналась я, потупив взгляд. – Узнает – добьётся отчисления и сразу поведёт под венец.

– Замуж не хочется? – усмехнулся Орот, наконец оживившись.

– До тошноты, – буркнула я. – Лучше сто тренировок с переломами, чем свадебная церемония.

– Что за девушки пошли нынче, – вздохнул ректор. – Раньше в Академию шли, чтобы мужа найти. А теперь – чтобы от женихов сбежать.

– Можно я пойду? – тихо спросила я. Эта тема всегда больно отзывалась внутри. Как наследнице рода Аллен, мне не дано выбирать. Отец давно решил всё за меня. Мой суженый – Влас Эгава, наследник не менее древнего рода, но с характером похуже болотной мантикоры. С нашей первой встречи, когда мне было десять, всё пошло наперекосяк: пришлось сломать ему руку – иначе бы он не отстал. Родители, конечно, помолвку не разорвали. Просто решили, что встречаться нам лучше как можно реже. Вот уже два года и четыре месяца – и ни слуху, ни духу. Слава Тьме!

– Ступайте, Мира, – наконец кивнул ректор. – Только руку не мочите.

– Конечно, – ответила я и, не оборачиваясь, покинула кабинет.

У ректорского корпуса меня уже поджидала вся наша славная – а точнее, шумная – группа, с проректором Дикраном Вель во главе. По совместительству он был ещё и нашим куратором, что добавляло ему в глазах группы не только веса, но и капельку страха.

Передо мной стояла толпа из тридцати трёх разномастных боевых адептов – могущественных, грозных… и абсолютно неуправляемых. И все они, как один, смотрели на меня с живым интересом. Оборотень впереди, зоопарк позади – прямо хоррор-ансамбль на утренней перекличке.

Смотрят, как будто я только что с поля боя вернулась, обмотанная лавровым венком и трёхметровой змеёй. А ведь я просто вышла из кабинета. Из кабинета, в котором, между прочим, чуть не объявили войну.

Дикран возвышался над всеми не только ростом, но и впечатляющей лохматостью. Парни-то у нас выбриты до блеска, а вот проректор гордо носил густую щетину и аккуратно уложенные назад каштановые волосы. Его глаза, тёмно-зелёные и пронзительные, словно могли насквозь видеть душу… если бы, конечно, он не закатывал их от наших регулярных выходок.

Мои же одногруппники… Ха! Разброс во внешности у нас такой, что ни один проректор с утра с похмелья всех не различит: от черных глаз до ослепительно-белых, от платиновых волос до ярко-фиолетовых, от острых клыков до элегантных копыт. Бойцы, чародеи, монстры и полубоги – всё в одной группе. Академия явно решила испытать мою нервную систему.

– Ну, как всё прошло? – с тревогой спросил Дикран.

– Цела, невредима и, что главное, всё ещё при академическом статусе, – ответила я, закатывая рукава. Ожог на правой руке исчез – спасибо ректору. А на левой всё ещё красовалась татуировка с гербом Академии – гордо и немного вызывающе.

И кто сказал, что визит к ректору обязательно заканчивается слезами и отчислением? Вот вам доказательство обратного – я, вся в боевом виде и даже без единой царапины. Ну почти.

– Слава Тьме! – с облегчением выдохнул Норт, наш староста и потрошитель. Высокий, кудрявый, с глазами, в которых горит что-то слишком опасное, чтобы туда долго смотреть.

– А что с Оротом Петровичем? – спросил Борька, наш зомби. Он, как всегда, выглядел так, будто сбежал из модного склепа. Глаза белоснежные, лицо серое, волосы… возможно, тёмные. Возможно, и нет.

Как-то даже неловко – я, живая, столько шуму подняла, а Борька тут стоит себе спокойно, и ничего, норм. Мёртв – не мёртв, а стабильность – признак мастерства.

– Кажется, уволен, – пожала плечами я. – Так ему и надо! Нечего со мной спорить.

– А семье сообщат? – осторожно поинтересовался проректор.

– Ни семье, ни жениху. Государство спасено, – усмехнулась я.

Если отец узнает, что меня чуть не облили ядом – хороните Академию. Вместе с ректором. И замком. А если жених узнает… ой, ну его совсем. У него же рефлекс: узнал – схватил – потащил к алтарю. Без промежутка.