– Совсем недавно Анга устроила ему маленький скандал, – рассказывает Хариса, – из-за того, что он не уступил в споре. Она способна поссориться даже с телефонной трубкой. Иногда она их разбивает о собственную голову.

Кажется, что Хариса абсолютно равнодушна к его мыслям.

И, слава Богу, – говорит Мемнон, – если нет собственных. Умных женщин слишком мало, и они предпочитают держаться в тени.

– И с тех пор он носа не показывает? – спрашивает Леонт, сглатывая слюну и с трудом обходя взглядом мраморную шейку.

– Но из-за этой он точно появится.

Теперь уже и Леонт с любопытством рассматривает зал. Меньше всего его волнует в нем публика.

Хотя…

– Постой… постой… – озадаченно спрашивает он, – кто, ты говоришь, эта женщина?

Что-то в его интонации настораживает Харису. Она отрывается от шторы и бросает на него взгляд, полный удивления и тревоги. Конечно, ей тоже хочется иметь что-то взамен своей душевной невинности.

– Кажется… – произносит растерянно Леонт, – я ее хорошо знаю. Было бы неучтиво торчать здесь. Извини.

Хариса уступает его с сожалением. Как всякой женщине, ей грустно оставаться в одиночестве даже наедине со своими мыслями, которые не отличаются полной ясностью и для нее самой представляют едва ли доступную загадку.

Если мужчины для достижения своих целей пользуются абсолютно логическими доводами, и довольно часто, это может в конце концов навести на некоторые размышления, например, о форме носика или достаточно ли хорошо сидит на вас костюм, или о вздорности характера; но, может быть, все дело в том, что вы чересчур чопорны и не позволяете даже намека на вольность, а мужчины так недогадливы, что не пробуют взять вашу крепость штурмом.

«Ну их всех, – думает в отчаянии Хариса, – чем я хуже Мариам; в конце концов, я тоже могла бы быть более неразборчивой в мыслях и поступках. Женщины только выигрывают от этого».

Она так расстроена, что не замечает, как рядом с нею появляется мужчина с зеленым лицом.

У него крупный нос и вывернутые толстые губы. Он достаточно высок, чтобы наклониться под весом пиквикского брюшка и поцеловать Харису в шею.

– Какая душистая, – бормочет он, близоруко рассматривая кожу на ее плечах.

– Ах, Гурей! Вечно ты со своими шуточками, – ежится Хариса. От отвращения ее почти передергивает, хотя при всей своей наглости Гурей довольно беспомощен, и сочетание неуверенности с апломбом делают его похожим на побитую собачонку.

– Не огорчайся, крошка, ничего не потеряно, лучше спроси у меня что-нибудь.

Как всегда, у него на лице кислое выражение, а зеленые щечки подрагивают при каждом слове, но теперь в них есть что-то от зазнайства, словно их владелец потенциально способен на подвиг и даже не во имя одной славы.

– А что спросить? – Хариса отрывается от щелочки, в которую следит за Леонтом, и с любопытством разглядывает Гурея.

Этот заплывающий жиром человек, бывший в прошлом звездой первой величины по кличке Зеленый Верзила, играл центровым в университетской команде Квинта, и она даже помнит время, когда ходила на игры с его участием. Но с тех пор прошло столько лет, что сами воспоминания кажутся придуманными.

– Всю жизнь мечтал, чтобы меня полюбила такая женщина…

Еще не окончив фразы, он сбивается под ироническим взглядом.

Хариса ни на мгновение не упускает из поля зрения удаляющегося Леонта.

– Спроси, что у меня в кармане, – уныло просит Гурей.

– Гурей, что у тебя в кармане?

– А в кармане у меня план новой книги! – Он рад, как ребенок, которому показали волшебное зеркальце.

– Ты все еще играешь в эти штучки, – Хариса сразу теряет к нему всякий интерес и возвращается к шторе.