Я отвела взгляд, чтобы скрыть нарастающее волнение, ощущая его слова как нежный укол в сердечной области. Мы с Йорисом преподавали себе уроки на протяжении многих лет, и теперь, когда он снова был рядом, мне не хотелось выглядеть сдержанной и отстраненной.

– Йорис, все уже прошло, – выдохнула я, делая шаг назад, чтобы уйти от своей уязвимости, осознать всю сложность ситуации. – Наша история была важной, но мы оба знаем, что у нас есть свои жизни. Я… я не могу позволить себе надеяться на то, что между нами может быть что-то снова. Я не готова.

Он покачал головой, будто не верит в мои слова. Я могла бы объяснить ему, как мне трудно отпустить прошлое, как работает сердце, связанное с ним, но вместо этого молчала, оставляя свои страхи и неуверенности в тени.

– Ты говоришь об этом, как будто между нами никогда не было ничего настоящего, – сказал он, в его голосе слышалась боль. Это заставило меня задуматься: «Может, я действительно ошибаюсь?»

– Нет, это не так, – мои слова звучали чуть тише. – Я не умаляю твои чувства, но мы не можем возвратиться в прошлое. Время унесло нас в разные стороны.

Мой сын вернулся ко мне, держа в руке найденный на земле очередной яркий, желтый листок. Он улыбнулся и протянул его мне:

– Смотри, мама! Красиво, да?

Я сжала лист, присаживаясь рядом с Майклом, и в этот момент понимала, как важно защищать не только свои чувства, но и наше общее будущее.

– Да, очень красиво, сынок, – сказала я, стараясь отвлечься от чувств, которые боролись внутри меня.

Йорис, стоя чуть в стороне, наблюдал за нами с выражением, полным тяжести и решимости.

– Может, ты просто дашь мне шанс стать частью твоей жизни? – произнес он после паузы.

С этим вопросом мне стало не по себе. Я перевела взгляд на Майкла, его невинные глаза пытались понять неподдающиеся объяснению взрослые эмоции.

– Я не могу, – тихо сказала я, словно испытывая последние силы сопротивления. – Я не хочу, чтобы ты снова был частью этого переплетения. Мы теперь просто друзья и партнеры по бизнесу, но не более.

Йорис сделал шаг ближе, его черты лица были напряжены, но он не уходил.

– Я не прошу о многом. Просто дай мне возможность помочь, быть рядом.

Я внутренне покачала головой. Я привыкла быть одна. Привыкла к тишине, к умиротворению, которое наступает, когда сердце не привязано к ожиданиям.

– Йорис, я не готова больше открывать свое сердце, – выдохнула я, чувствуя, как накатило пьянящее чувство тоски.

Долгая пауза повисла между нами. Страх, горечь и сожаление. Наши взгляды встретились, в его небесных глазах я увидела что-то, что когда-то меня привлекало, но теперь вызывало лишь трудно выражаемую печаль.

– Майкл, нам пора, – крикнула я, словно спотыкаясь о натянутое веревочкой напряжение, которое нас связывало.

Сын подбежал к нам, и я увидела, что на его лице отразилась моя собственная печаль. Он был расстроен, только что узнав о том, как быстро могут исчезать мечты.

– Уже? – спросил он, и это слово словно запечатлело мгновение, унося с собой все переживания.

– Да, мы уходим, – тихо ответила я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Я взяла его за руку, и мы пошли домой, не оборачиваясь, не глядя на Йориса. Нам было важно уйти, сохранить то, что еще оставалось. Но в моем сердце осталась незаживающая рана – рана первой любви, которая обострялась, как ни пыталась я отстраниться от ее боли.

Как только мы покинули аллею, холодный воздух уличной осени обнял нас, как неприветливое покрывало. Я почувствовала, как Майкл, держа мою руку так крепко, как только может держать семилетний мальчик, попытался посмотреть на меня и, я уверенна, искал в моих глазах ответы на свои вопросы. Сердце сжалось при мысли, что он, возможно, понимал, что что-то нарушило наш привычный мир.