II

Его отцом был второй сын Карла Мартела, которого хроники из-за его маленького роста и для отличия от его одноименных предков называют Пипином

Карлик или Коротышка. Его мать Бертрада, дочь графа Франка Эриберта, также осталась известной в рыцарских эпосах под именем Берта с Большими Пьедесталами. Первый ребенок в их браке родился 2 апреля 742 года73. Ему дали имя Карл, которое в германских идиомах означало «сильный, крепкий» и этимологическое значение которого так хорошо оправдал его доблестный предок. Но разница в гении и роли, отличавшая второго Карла от первого, должна была повлиять на судьбу их имен и сделать их особенными для каждого из них. Как латинская цивилизация формировала ум и вдохновляла поведение сына Пипина Короткого, так и романский язык присвоил его тудонское имя, соединив с латинским эпитетом идею величия и свидетельство восхищения потомков; как коронация этого короля варварского происхождения рукой Папы и у подножия алтаря Святого Петра выделила его, так сказать, из своего рода и сделала главой Священной Римской империи. Герой, которого Германия, наследница единственных германских традиций, продолжает называть Карлом, Карлом Великим, носит в языке и истории неолатинских народов особое имя, созданное для него и принадлежащее только ему: Карл Великий!

Несколько городов претендуют на честь быть местом его рождения74. В отсутствие каких-либо точных указаний современных авторов было бы бесполезно и малоинтересно обсуждать соперничающие претензии Ахена, Ингельхайма, Карлштадта, Зальцбурга, Варгула, Констанца и даже Парижа по этому вопросу. Где бы ни находилась Бертрада в начале апреля 742 года, пока ее муж вел кампанию против мятежного герцога Аквитанского, законная родина, если ее можно так назвать, их сына, несомненно, должна была находиться на французской земле. Ведь, как мы уже видели, государства, пожалованные Пипину в предыдущем году, располагались между Луарой и Мёзом; да и сама Бертрада, дочь графа Аквитанского, родилась во Франции.

Сама она, дочь графа Лаона, принадлежала к Нейстрии и, таким образом, имела двойную причину поселиться там.

Эгинхард, секретарь Карла Великого, знакомый и самый авторитетный из его биографов, заявляет, что не собрал никаких сведений о воспитании своего героя. По его словам, ничего не было написано о его рождении, раннем детстве и юности. Среди людей, переживших тот период, я не встречал никого, кто мог бы утверждать, что знает подробности его ранних лет75. Однако мы знаем, что он получил уроки и примеры великого благочестия от своей матери. Епископ Картульф свидетельствует об этом влиянии королевы Бертрады в письме к сыну, в котором говорит: «О король, если Всемогущий Бог вознес тебя в чести и славе выше твоих современников и всех твоих предшественников, то ты обязан этим прежде всего добродетелям своей матери!76 Некоторые отрывки агиографов также сообщают нам, что он получил образование, наряду с сыновьями главных франкских семей, в палатинской школе – учреждении, которое уже действовало при дворе Меровингов и которое приобрело такой размах и великолепие во время его правления. Его первым наставником, по-видимому, был Фульрад, аббат Сен-Дени.

Ему еще не исполнилось и десяти лет, когда династическая революция, давно подготовленная его предками и более или менее завершенная после битвы при Тестри, была торжественно завершена коронацией Пипина. Коалиция, которая на следующий день после смерти Карла Мартела поставила Франкскую империю в столь опасное положение, теперь была окончательно разгромлена. Одилон был мертв, а Тассильон, его сын, еще слишком юный, чтобы продолжить дело отца, и сам находившийся под угрозой конкуренции со стороны своих родственников, мог удержать свое наследственное герцогство только благодаря покровительству каролингских принцев. Бавария, источник восстания, была обезоружена, другие народы, дававшие дань по Рейну, германцы и саксы, были возвращены под иго без особого труда, а Гунальд, уменьшив свои силы, в свою очередь был вынужден принести вассальную присягу. Конечно, это всеобщее умиротворение существовало лишь на поверхности, а в Аквитании и Германской империи все еще тлели активные семена раздора. Непримиримый Грифон, решивший путем интриг и предательства добиться почестей, от которых он отказался благодаря щедрости брата, нашел убежище в окрестностях Гунальда и открыто стремился разжечь войну в угоду своему буйному честолюбию. Но Пипин дал полную волю его талантам и энергии. Теперь было ясно, что действия человека без родины, как бы они ни были возбуждены, не достигнут той цели, которую не смогло достичь стихийное восстание народа. Политическое единство Франкской империи было свершившимся фактом.