Всё это Карл Бер объяснял наглядно, показывая каждый отдельный узел своего инкубатора. Поцелуев внимательно слушал Бера, не проронив ни слова и лишь когда он закончил представлять своё изобретение, спросил:

– А какова эффективность сего инкубатора?

– По результатам испытаний в Кенигсберге выход цыплят достигал 80%. – ответил Бер – Но тут надо заметить, что инкубатор я использовал не в хозяйственных, а в научных целях, с целью проведения экспериментов по изучению зарождения и развития жизни, да и немецкий древесный уголь, сами понимаете, довольно низкого качества – даёт слишком мало тепла и очень быстро выдыхается…

– М-м-м. – довольно промычал Поцелуев – Вещь действительно полезная. Сколько вы за неё хотите?

– 6 тысяч рублей. – ответил Бер. Поцелуев же в ответ на это только рассмеялся:

– Ну, ваше высокоблагородие, вы совсем себя не цените. Такое изобрести и продать фактически по бросовой цене! Короче, плачу за инкубатор 9 тысяч! – и с этими словами открыл кошелёк и достал из него толстую пачку денег. Бер и Филиппов взяли деньги, быстро простились с Поцелуевым, сели в ожидавшую их бричку и быстро доехали до флигеля Бера, ставшего штабом экспедиции, где их встретила встревоженная Августа Бер, жена профессора.

– Карл до сих пор ещё не появлялся. – с нотками плача в голосе сказала она мужу – Он ещё утром ушёл в Невский пассаж, сказал, что нашёл там возможность подзаработать и с тех пор о нем ни слуху, ни духу!..

Почувствовав недоброе, Карл Бер поначалу хотел послать в полицию, но Михаил Филиппов его отговорил, сказав, что сам уладит дело и попросил профессора оставаться дома, а сам куда-то срочно побежал. Конечно, решительность Филиппова успокоила Бера, но не в его правилах было отсиживаться тогда, когда решалась судьба его друга и коллеги и, просидев дома чуть менее часа, он оставил деньги на экспедицию под присмотром жены и отправился в Невский пассаж на выручку Редера.

Невский пассаж или, как его называли острые на язык петербуржцы, «Смерть мужьям!» за обилие товаров для дам и дикие цены, был самым оживлённым местом Северной Пальмиры, где продавалось и покупалось всё, кроме осторожности и чести, но и в этом давно уже уверенности не было. Искавшему своего друга Карлу Беру пришлось буквально протискиваться между торговыми рядами и толпами покупателей и зевак. Казалось, в этом оживленном, шумном месте разбойникам с большой дороги делать было нечего, но Карл Бер знал, что именно Невский пассаж является одним из самых криминальных мест Санкт-Петербурга, притягивая к себе как магнит как мелких воришек и мошенников, так и птиц более высокого «полёта», к которым, судя по всему, имел несчастье попасть в плен Редер. Мысль о том, что Карл мог по доброй воле спутаться с преступниками, Бер отметал сразу: он хорошо разбирался в людях и Редер всегда вызывал у него к себе полное доверие и как талантливый молодой учёный, и как хороший собеседник, и просто как человек, на которого всегда можно было положиться в трудную минуту. Помня это, Бер не стал терять зря времени и приступил к поискам, показывая всем встречным и поперечным литографический портрет Редера, но пока его усилия не приносили результата. Наконец, когда Бер, казалось, окончательно утратил надежду найти Редера, он заметил, что продавец мяса, которому он показал портрет друга, солгал, что этого человека он никогда не видел.

– Слушай, ты! – схватил разозлённый столь откровенной ложью Бер мясника за грудки – Если ты рассчитываешь на то, что твои дружки тебя спасут, то глубоко заблуждаешься – я придушу тебя много раньше. Так, ты видел Редера?!