Они были темнее этого леса и хранили в себе всё то, что пугало и влекло.

Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, что Карат стоит в лесу, прямо за моей спиной, глядя так, что по телу пошли мурашки, словно солнце припекло кожу обжигающим лучом.

— Что вы здесь делаете?

Я всё-таки обернулась, скрываясь в воду по подбородок и теперь видя его стоящим у одного из деревьев.

Высоченный, мощный, сложенный настолько прекрасно, что язык не поворачивался назвать его дедушкой даже при наличии внука. Слишком красивый, слишком греховно манящий, чтобы можно было рядом с ним расслабиться. Даже редкая седина, что проглядывала в его иссиня-черных волосах, только добавляла харизматичности его облику.

Всё-таки королевская кровь не была мифом. Именно благодаря ей и своему дьявольскому виду, во что бы он ни был одет, Карат всегда выглядел величественно.

Сейчас на нем были всего лишь легкие брюки, и только, не скрывая прекрасного тела, тугих упругих мышц и дорожки темных волос, которая шла от пупка и пряталась за линией брюк.

Карат хмыкнул своей коронной улыбкой, продолжая бессовестно рассматривать меня в воде, когда проговорил своим манящим, мурчащим голосом:

— Я слышал прекрасную сказку о русалочке и не сдержался, чтобы увидеть ее своими глазами.

— Сдержанность не ваша благодетель, — фыркнула я.

— Напротив.

Его глаза прищурились, словно за пеленой ресниц Карат прикрыл ту обжигающую тьму, которая роилась в его душе, грозя большими неприятностями для меня. И жаром. Этим черным удушливым жаром, который был страшнее этого июля.

Он словно говорил мне, что его тотальный контроль всё равно имеет тонкую и резкую грань и лучше будет, если я никогда не подойду к этой опасной черте, переступая ее.

Окинув его быстрым взглядом, я поняла, что проблемы только начинаются, потому что вся моя скромная одежда была в его кулачище.

— Полагаю, что одежду вы мне не отдадите?

Мужчина улыбнулся широко и томно, чуть выгибая свою дьявольскую бровь:

— Чтобы взять ее, как минимум придется выйти из воды.

Он снова делал это!

Загонял меня в угол, как обычно делают хищники, чтобы у их жертв не было пути к отступлению!

И пусть Карат даже не двигался в мою сторону и стоял совершенно расслабленно, подпирая могучим плечом дерево, я знала, что это всё весьма обманчиво, а разгон от тихого омута до ада равен доле секунды.

Вот только и я больше не собиралась отступать!

Война — значит война!

И если он не собирался отступать от намеченной цели, понятной ему одному, то и я не собиралась быть жертвой.

Я была таким же зверем, как он!

От этой мысли стало даже как-то спокойнее, когда я уверенно и с чувством благородства убрала мокрый каскад волос за плечи, двинувшись вперед. Прямо к нему. Шаг за шагом преодолевая легкую рябь воды и постепенно показывая себя в полной наготе.

Он хотел увидеть это?

Ну так пусть смотрит!

Постепенно взгляд Карата менялся.

Наполнялся той зеленой ядовитой тьмой, от которой захватывало дух, ведь никто не знал ни его силу, ни его безумие, которое рано или поздно загорается в каждом Кадьяке, воспламеняя его сумасшедшую несдержанную кровь, делая зверя одержимым и совершенно неуправляемым.

И нутром я чувствовала, что иду по краю острого лезвия его эмоций, но остановиться уже не могла.

Шла только вперед, глядя в его глаза и останавливаясь в полуметре, чтобы протянуть ладонь вперед, дернув бровью:

— Вещи.

Карат не шелохнулся.

Только смотрел на меня, не скрывая больше своего желания, отчего цвет темной зелени его глаз стал походить на расплавленный драгоценный камень, чья ядовитая лава кружила вокруг черного подрагивающего зрачка, словно заманивая в этот омут.