Нефрит называл их смеясь северными дельфинами и, кажется, единственный умудрялся держаться молодцом, расставив на нашей огромной веранде странные подобия кроватей, которые называл шезлонгами и где спокойно мог лежать под солнцем в темных очках ради ровного загара с высоким стаканом, наполненным льдом и газировкой. Обязательно с трубочкой!

Но он же организовал в кинозале волшебную штуку с именем «кондиционер», от которой шел холодный воздух. Там, собственно, и торчали теперь все наши мужчины, штабелями возлежа под ним по очереди, пока не приходил Сумрак и не выгонял в лес за дровами или по делам.

— Купалась когда-нибудь в речке? — улыбнулась мне Тайга, сощурив глаза от яркого палящего солнца, которое пробивалось даже сквозь кроны высоких зеленых деревьев, на что я лишь покачала головой, улыбнувшись в ответ:

— Только в Северном Ледовитом океане.

Округлив глаза от услышанного, она хихикнула.

— Пошли! Тебе понравится!

Я не ожидала, что Тайга схватит меня на руку, устремляясь вперед по мягкой траве и мху, в котором можно было утонуть по щиколотку, и в первую секунду вздрагивая от прикосновения ее горячих цепких рук.

В нашем ледяном мире прикосновения были редкими, но они выражали всегда слишком много.

Мы не обнимались каждое утро с сестрой Луной, не тискали хулиганку Зарю, как это делали девочки в доме, но, когда мне было страшно или тяжело и я забиралась в постель сестры, обнимая ее и чувствуя, как она обнимает меня в ответ, это было больше чем поддержка. Это была клятва, что всё будет хорошо, потому что мы есть друг у друга. И не важно, что мы разной крови. Не важно, что думают все вокруг. Наши семейные узы были выше.

Думаю, поэтому я сторонилась всех проявлений привязанности и любви, воспитанная в другой части света и по иным правилам, и с трудом привыкала к тому, что здесь все обожали обниматься по любому поводу с подачи крошки Мии, которая всегда делала это от души, искренне и с огромным обожанием.

В этом отношении Тайга была гораздо ближе ко мне.

Воспитанная мужчинами-воинами в суровости, она не кидалась обниматься каждый раз, и ее руки были сильными и хваткими, но если она делала это, то делала от души.

Мы неслись по лесу, утопающему в зелени, ароматах трав, цветов и обеденного зноя, дыша полной грудью и наслаждаясь свободой, как могли это делать только те, в чьих жилах текла кровь зверей. Босоногие, влажные от проведенной тренировки, слегка уставшие, но счастливые.

Несмотря на жару, это лето было самым ярким и сочным за всю мою жизнь!

В родной Арктике лето совсем иное: тихое, скромное, долгожданное и хрупкое. Поэтому буйство красок и ароматов, которые расцветали каждый день на землях Гризли, завораживали меня.

Я даже не представляла, что зеленый цвет может быть настолько многогранным и гипнотическим, удивляя каждый день своими оттенками. Я не подозревала, что в одном месте может расти столько всевозможных цветов, ягод и грибов.

Жизнь в лесу кипела даже ночью — она жужжала, свистела, чирикала, порхала невесомыми крыльями, шуршала в мягкой траве, а я не могла налюбоваться этим волшебным местом, где сложно было не начать ощущать себя настоящей лесной феей, желая буквально слиться с этим уголком земли, врасти в него, чтобы всегда дышать незабываемыми ароматами трав и цветов, и бежать вслед за свежим потоком ветра к реке.

— Запрыгивай! — широко улыбалась мне Тайга, когда прямо среди деревьев и пышного цветущего кустарника, согретая лучами солнца, переливалась и манила своей прохладой небольшая речушка. — Она глубокая!

Это был маленький кусочек рая на земле.