– Чем ты можешь нам пригодиться? В чём смысл твоей миссии? – наконец спросил князь.

– Я пришёл просить: после великой победы в Канжальской битве следует отправить послов русскому царю Петру I с прошением включить Кабарду в состав России.

– Ах ты, щенок! Велика для тебя честь называться собакой… В тебе нет капли нашей крови! Ты не адыг! Горе глазам моим, тебя увидевшим! Горе моим ушам, такие речи услышавшим! – Кургоко испепелял меня взглядом, – Ты хочешь сказать, что если враг придет и постучится в твой дом, следует принять его с распростёртыми объятиями? А сражаться ты не станешь?

– Если в мой дом придёт враг и я буду в состоянии защитить свой очаг один, я буду защищать. Если же десяток врагов, я сделаю так же. Я родился через несколько столетий после величайшей трагедии моего народа. Вы не знаете того, что знаю я! Можете думать обо мне всё, что хотите. Но это единственный выход спасти наш народ!

– Нас никто ещё не побеждал в честном бою! – продолжал разъярённый черкес.

– Да, врагов было немало. Битв было ещё больше. Но наступает и последняя битва, когда проигрывает и великий воин, а войско терпит крах. Вспомните о мамлюкских султанах! Великий их султанат, просуществовавший три сотни лет (1250 – 1512), пал под натиском зарождавшейся новой империи! Вспомните это…

– Они проиграли. Но они, не мы! – усмехнулся Кургоко Атажукин.

Я хотел привести другой пример, рассказать, что в гражданской войне Севера и Юга Америки, южные штаты изначально были обречены, потому что у них не было собственной промышленности, и им легко можно было организовать морскую блокаду.

К моему огромному стыду я не владел теми словами, какими мог выразиться адыгский язык. А без них… В своей обычной жизни, когда возникает в речи дефицит слов, я, не задумываясь, примешиваю русские лексические понятия и веду разговор дальше. Но тут! Я открыл рот и замер, будто мне не хватало воздуха.

Он посмотрел на меня с каким-то подозрением. И подумалось мне: нужен переводчик! Он необходим для общения с предком! В мгновенье пришла на ум моя тётя Фатима, которая работает учительницей кабардинского языка. Благодаря её заметкам на странице фейсбука я снова приобщился к родному языку. Сначала еле по слогам складывал, потом чуть лучше и быстрее. Помню, как у неё на странице прочитал стихи на адыгском. К моему стыду я понял только слово «мама» и строчки, обращённые к Богу! Да, горько это, и одновременно стыдно. В обыденной жизни я говорю на кабардинском, но обнаружилось, что я владею только бытовым просторечием. Красоты и величия адыгского языка я не познал… В моём быту да и в профессиональной деятельности доминирует русский: сообщения пишу на русском, и моя работа формулируется на русском. Для укрепления памяти и путешествий учу несчастный английский. Да, на английском я ему высказал бы всё, что сейчас не могу выразить на адыгском! Но надо было говорить…

– В одном государстве21 начнётся война между северянами и южанами. Страна окажется как бы поделённой на две части. В одной будет промышленность, а в другой – сельское хозяйство. Люди, у которых есть промышленность, строят корабли, создают ружья, пушки, многое другое. А южане, занимающиеся земледелием и скотоводством, продают свой урожай для приобретения всего, что создают в промышленных регионах. Дружно жили эти люди, пока не стали спорить и дело не дошло до войны. Южане проиграют эту войну. Продавать урожай будет некому… И некому будет его покупать. Их корабли не смогут выйти в море, потому как вражеские суда не позволят этого. Война закончится поражением аграрного региона, – простыми адыгскими понятиями я пытался выразить суть гнетущих меня мыслей.