«Ну, здравствуй, жопа – Новый год!», – вздохнул главный опер, хлопнул по уху, активируя гарнитуру, и гаркнул:
– «Ворон», «Девятке»!
«Ворон», позывной дежурного по отделу, ответил практически сразу:
– На связи «Ворон», слушаю Вас, товарищ подполковник.
– В консерватории будешь слушать! Какой я тебе на хрен подполковник?! Инструкцию по служебной связи вообще, что-ли забыл?
– Виноват, товарищ… «Девятый»…
– Это детишки в садике виноваты, а ты попал! На половину премии, как минимум. – проворчал Димас, остывая. – Кто на базе сейчас?
– Я и май… «Один – два». «Один – четыре» и «Один – пять» – на подъезде. Через десять минут будут.
– «Я» – это последняя буква алфавита, дружок. Позывной у тебя какой?
– «Один – семь»…
Ну, так и есть, расслабились бойцы, – назначили дежурить стажера, толком ему ничего не разъяснив. «Ах, козыри дивные, я им кобчики помассирую», – злорадно пообещал самому себе главный опер, открывая с пульта ворота во двор Управления. Вслух же выдал в гарнитуру непонятную для посторонних команду:
– Отделу – план «Цитадель». Повторяю: «Цитадель». Как понял, «Ворон»?
– Понял Вас. План «Цитадель». Вы когда?..
– Пять минут. Конец связи.
Полгода назад, когда к Вразумихину заезжал повидаться Твердов, Порфирий, естественно, познакомил их дважды геройское превосходительство со своим другом Димасом. Они тогда неслабо посидели в уютной кафешке здесь же, рядом с Главком, а потом, дожидаясь трезвого водителя, полчаса проболтали под этой же липкой возле Димасовского вездехода. Твердов тогда в порядке трепа обратил внимание, что идеальная снайперская позиция, чтобы его, Димаса, слепить с первого выстрела, находится на правой стороне крыши элитного дома на углу Тверской и Таврической. Там правое крыло – как раз в просвете между поликлиникой и соседним домом.
– Точно! – подтвердил тогда Порфирий, – Поправку взять на ветер – и вперед. Флажки повесить сюда и сюда,– ткнул он пальцем в две липовые ветки.
– Что, прямо флажки? – переспросил Димас.
– Ну, флажки как раз вряд ли подойдут, ибо из тяжелой ткани сшиты, да и заметно будет, а вот ленточка, или легкая веревка – самое то. Сантиметров пятнадцать, не больше. Главное, чтобы ее стрелок мог разглядеть со своей позиции. Идеально подходит лента от магнитофонной кассеты.
К тому разговору Димас не отнесся, как к пустому пьяному трепу. Он вообще серьезно воспринимал проблемы безопасности, тем более, что и Вразумихин и Твердов были в этом смысле экспертами, едва ли не лучшими из всех, кого он знал. Уж в этом городе – так точно. Справедливо рассудив, что сколь от снайпера не бегай – все равно умрешь, только усталым, Димас решил не менять место стоянки, а взять под контроль злосчастную крышу. Дело продвигалось ни шатко, ни валко. Жильцы этого дома, что изначально было понятно, к простым учителям, бухгалтерам и сантехникам явно не относились, и помочь родной полиции желанием не горели нисколечко, а уж председатель ТСЖ сразу же впал в неприкрытый антагонизм. Брызгая слюной, он решительно заявил, что полиция может разместить на крыше вверенного ему дома свое оборудование только через его, председателя, труп. В принципе, Димас мог рассмотреть и такой вариант, но этот замухрыжный, с виду, еврей–кровопийца был каким-то близким родственником большой прокурорской шишки из московских, поэтому пришлось искать менее радикальные варианты. Начальник Главка, который Димаса ценил (есть за что, чего уж там!), обещал дипломатично