Культурные факторы

Декларация независимости Америки начинается со слов «Мы, Народ». В отличие от европейских стран, основные документы которых зависели от монархов, якобы получивших право властвовать от самого Бога, Соединенные Штаты Америки получили право на власть от народа. Такой народный, если не популистский, фундамент наилучшим образом определил тенденции, преобладающие в американской культуре.

В Соединенных Штатах институт присяжных и выборных судей всегда способствовал ограничению власти и влияния капитала. Кроме того, сама система прецедентного права, обращающаяся к таким общепринятым ценностям, как справедливость, ограничивает лоббистскую деятельность властей. Крупные предприниматели зачастую легко могут повлиять на процесс законотворчества – однако не могут с той же легкостью изменить само понятие справедливости, к которому апеллируют выбранные народом судьи. По той же причине от стороннего воздействия на законодательные органы лучше защищает именно прецедентное право, а не кодифицированные законы – система, чаще всего применяемая за пределами Британии и бывших британских колоний. Система, помещающая закон в строгие рамки кодекса (такого, как Гражданский кодекс во Франции или других странах континентальной Европы), оставляет судье лишь незначительную свободу действий: его задача состоит в применении кодифицированных норм закона к реальной жизни. Подобная система дает законодателям множество возможностей для лоббирования различных интересов[15]. Тот, кто «имеет влияние» на законодателей, легко может предсказать результаты будущих событий и получить значительные преимущества. Напротив, система прецедентного права предполагает, что законодательные акты устанавливают лишь основные принципы; как следствие, возможности лоббистов оказываются весьма ограниченными.

Еще одним проявлением тяги американцев к популизму, регулирующему власть крупного бизнеса, является институт коллективных исков. Несмотря на то что подобными исками можно злоупотреблять – и ими действительно злоупотребляют, – они не только вынуждают юристов выступать в защиту людей, не облеченных какой-либо властью, но к тому же формируют альтернативное лобби. В странах, не имеющих традиции коллективных исков – к примеру, во Франции или в Италии, – представитель закона оказывается в полной власти представителей финансового мира и неизменно защищает крупные и могущественные корпорации либо власть имущих.

Наконец, несмотря на то что американцы всегда избегали антикапиталистических настроений, им тем не менее свойственны своего рода популистские антифинансовые настроения – а именно протест против излишней концентрации финансовой власти. Наличие процветающей финансовой системы – залог успеха любой рыночной экономики. Широкая доступность финансов обязательна для привлечения талантов: она обеспечивает талантливым людям возможности роста и процветания, привлекает в систему новых специалистов и стимулирует конкуренцию. Однако помимо этого финансовая система также способна распределять власть и прибыль. Старинная поговорка гласит: у кого золото, тот и устанавливает правила – а золото принадлежит банкам. Еще более важен тот факт, что финансовая система, определяющая возможности выхода на рынок, оказывает влияние на прибыльность производственного сектора[16]. Как следствие, несправедливость этой системы оставляет мало надежды на справедливость всей экономики в целом. При этом в рамках финансовой системы всегда имеются значительные возможности для несправедливости или злоупотреблений. Подобные злоупотребления всегда вызывали у американцев весьма болезненную реакцию.