– Ну, вот и хорошо. Завтракай и приходи.

– Договорились!

Я радостно потянулась. Уровень счастья почему-то зашкаливал. «Как же хорошо никуда не спешить, всё делать медленно, в кайф!»

Но валяться больше не хотелось. Покрутив педали воображаемого велосипеда, я вскочила и выглянула в окно, отодвинув лёгкую занавеску и распахнув створки пошире. Во дворе копошились куры, откапывая в земле червяков, и важно расхаживал горластый, пёстрый петух. На небе – ни облачка. «Сначала в библиотеку, а потом на речку – купаться», – решила я.

Быстро проглотила фирменные бабушкины сырники, запила молоком, натянула купальник, шорты и любимую майку: на белой ткани – корабль с красными парусами. Схватила полотенце и бегом в сарайку.

Где там мой двухколёсный друг?

– О, даже колёса подкачивать не надо!

Я запрыгнула на велосипед. Колёса зашуршали по асфальтовой дорожке, весело набирая ход.

– Кручу, кручу, кручу педали, кручу! – вспомнилась детская песенка из мультфильма про кота Леопольда.

Мимо промелькнули железнодорожный переезд, магазин, пекарня, почта. А вот и библиотека.

Ого, как много народу собралось! Ой, а вот и парень из автобуса. Стоит, прислонившись к дверному косяку, внимательно слушает. Интересно, кто там выступает?

Я протиснулась в зал. Увидела бабулю в первом ряду, в зелёном костюме и с помадой на губах цвета пыльной розы. Сидит, улыбается – красавица моя! Махнула ей, а она приложила палец к губам. Ладно, послушаю немного.

Выступает крепкий дедуля. Пытливые глаза умом светятся и словно улыбаются. На экране меняются чёрно-белые изображения старого города: высокий берег реки, баржи, булыжная мостовая, пятиглавый белоснежный собор, старинные фонари, парк, по которому прогуливаются дамы в тёмных платьях до земли, домики, что стоят, плотно прижавшись друг к другу.

– Дело было осенью. Подались мы с Мишкой тогда на Реню: плотвы, подлещиков половить. После войны голодно было, да и нам лет по четырнадцать – есть всё время охота. Думали – поймаем, разведём костерок, приспособим рыбину над огнём, а как зарумянится – съедим, обжигаясь и похрустывая плавниками. Но в этот раз не ловилось ничего, хоть тресни! Мы уж и на червя плевали, и заговоры придумывали, всё зря.

Пошли обратно, как говорится, несолоно хлебавши. На высоком песчаном берегу – сосны в ряд стоят. С осинок жёлтые листья, словно золотые монетки, разлетаются. Между деревьями брусничник вечнозелёным ковром лежит. Ягод на нём красных ещё много. Решили их хотя бы поесть. Пока бруснику собирали, вышли к времянкам – наспех сколоченным домикам. Жители там уж поразъехались. Тихо кругом. Только туман над рекой ползёт.

– Жень, давай залезем, посмотрим, что там! Всё равно никого нет, – предложил Мишка.

Голод погнал нас через невысокий, кое-как сколоченный заборчик из шершавых досок.

Окна в домиках низкие. Перебравшись, мы сложили руки козырьком и попытались рассмотреть через щёлочки занавесок, что там внутри. Толком ничего не увидели. На двери маленький, ненадёжный замок. Такой камнем сбить – нечего делать. Но поблизости ни одного камня нет, лишь ветки и шишки. Да и хорошо! Вскрывать чужой дом – это уже чересчур. Другое дело, если бы он был открыт.

Ничем не разжившись, полезли мы обратно через забор.

И тут непонятно откуда – старушка в белом платке. Из-под него – седая прядь выбивается. А глаза голубые, как незабудки, и грустные.

Она ни слова не сказала, просто стояла и смотрела. И тут я почувствовал, как краска заливает мои лицо, шею. А старушка вдруг махнула нам рукой и пропала, как сквозь землю провалилась. Подошли мы поближе, смотрим, а там – вход в землянку. Мы решились и зашли. Так с Матрёной Арсеньевной Раковой, или просто с Матрёной, как её все звали, и познакомились. Напоила она нас тогда пахучим берёзовым чаем, накормила жареными грибами с картошкой. Велела заходить, навещать.