– Ты что-нибудь чувствуешь рядом? Завеса приоткрылась? – спросила с надеждой Лея у Тины.

– Да она с ума от боли сходит! Какая завеса? Ее боль настолько человеческая, что получить доступ к способностям – нереально.

Катарина слышала все, о чем они говорили, но не могла ответить. Язык стянуло тонкими вяжущими нитями.

Очередная судорога в животе вернула ей контроль над телом, шея разогнулась, оставив после себя острую пульсацию. Девушка встала и кубарем упала в воду.

Кат не умела плавать. Страх перед водой растекался по ее венам ядовитой ртутью. Много лет назад жестокие волны забрали ее первую подругу. Ту самую девочку, после которой она поклялась больше никогда не заводить друзей. Ту, из-за которой она лежала и смотрела в потолок неделю. И ту, что познакомила юную Катарину с первозданным горем.

Сейчас, в воде, она на секунду увидела ее черты. Лицо худенькой девочки, которая ушла слишком рано. Катарина инстинктивно протянула руку, чтобы ухватиться за мертвую подругу, но очертания размылись, и неясная резко вынырнула на поверхность.

Она на автомате прошла пешком до конца бассейна и вылезла у двери, пока ребята ошарашено за ней наблюдали.

Мокрая и сокрушенная Катарина Малькевич захлопнула за собой дверь и ушла в заросли Аллеи Плеяд.

Из колючих кустов Кат вышла прямо к статуе русалки. Чешуя на хвосте морской хранительницы секрета местами совсем разгладилась и стала зеркалить отблески солнечного света. А длинные волосы первородного мистика потрескались, от чего казались еще более реальными.

Катарина уселась прямо на траву и прислонилась спиной к потертому пьедесталу.

– Ничего, что я тут мокрая посижу? – вежливо буркнула девушка под нос, обращаясь к русалке. На ответ она не рассчитывала, поэтому просто закрыла глаза.

– Неважно выглядишь, – внезапно совсем рядом раздался голос Цереуса Орловского.

Катарина дернулась от неожиданности, но ровно попросила:

– Уходи.

– А то что? – ухмыльнулся Орловский.

– Привык к угрозам? Это просьба.

– Ты ведь не хочешь сейчас быть в одиночестве.

– Не знала, что сирины эмпаты.

– Сирины – нет. Но эмпатия – все еще общее качество, которым наделены люди и мистики. Да, поправить твое самочувствие внушением я не смогу. Но могу тебя выслушать или просто посидеть рядом.

Катарина очень этого хотела. Хотела узнать Цереуса ближе, но до этого момента не появлялось возможности. Она всегда была с ребятами, да и он не бывал в одиночестве. Но почему сейчас? Сейчас, когда Кат чувствовала себя разбитой на тысячи крохотных осколков, которые собрать она была не в силах.

Теперь вся эта ситуация казалась несправедливой насмешкой.

Орловский опустился рядом, не дождавшись ответа.

– Ну, так что? Поговорим? Или помолчим? – едва слышно спросил он и небрежно почесал висок.

– Я устала, – сдавшись, выдохнула Кат.

– От неизвестности?

Девушка коротко кивнула. Ее подбородок начал подрагивать от холода, а с волос все еще капала холодная вода.

– Тебе кажется, что неясность – твоя основная проблема, верно? Что, определившись с плеядой, тебе станет все о себе известно, – Цереус многозначительно смотрел вдаль и длинными пальцами теребил траву под его коленями.

Катарина внимательно посмотрела на профиль сирина. Сейчас его глаза выглядели потухшими.

– Правда в том, что мы тоже не знаем, кто мы… Черт возьми, мы тоже подростки, – засмеялся сирин и нервно взъерошил копну рыжих волос на голове. – С детства большинство мистиков принадлежат конкретной плеяде и воспитываются, как будущие солдаты, политики, врачи, спасатели или кто-то еще, как принято в их роду. Но кризис личности проходит у всех. Посмотри на Лекси, леди Мари… Они знали свои плеяды. Их судьбы были предопределены, их семьи ждали совсем не этого. Но они нашли себя в чем-то новом. Плеяда не определяет твою личность. Общие качества – может быть, – пожал плечами Цереус в раздумьях. – Поэтому многие уже приписывают тебе плеяду ведьм. И, кажется, даже делают ставки. Но ведь и это может оказаться ошибкой.