И подиум станет гламурной могилой.

Модель Карла Бруни эпохой беременна,

Которая глушит свободу текилой.

Скорсезе с корсетом для дамы без имени

Под пристальным взглядом раскованных камер,

Как перед дояркой корова без вымени,

Увидев твою фотографию, замер.

И словно бы здесь весь талант раскрывается.

Как в миг откровенья вождь маленькой секты,

Не в силах создать образ твой, сокрушается,

И вряд ли помогут ему спецэффекты.

А ты варишь камни, как порох кочевники,

Не подозревая, что я всегда рядом,

И больше не веришь словам в ежедневнике.

Красивая девушка в дивном наряде.

Мик Джаггер споёт лебединую песенку,

Увидев лицо своё в зеркале утром,

И веря в футболе в могущество прессинга,

Решит посвятить дни предсмертные сутрам.

Уйдут исполины на юг за невестами,

Что в избах горящих коней дрессируют.

Ни делом, ни словом, ни бурными жестами,

А взглядами сочными парализуют.

Но им не хватает невинной убойности,

Таланта хоть раз оказаться вне моды.

В их долгих ногах нет ни правды, ни стройности

И вряд ли им в тягость капризы погоды.

Но в сердце твоём, как борцы-трудоголики

Заветные чувства, достигая нирваны,

Растут и цветут, размножаясь, как кролики.

Красивая девушка, и без охраны.

Холсты Караваджо снятся женщинам с крыльями.

Шедевры куёт бесталанная лира.

Поэзия-бабочка грезит о Уильяме,

Пером изуродовав душу Шекспира.

Соц-арт оккупировал выдумки нации

И вульгаризирует Элвиса Пресли.

В уме мыслей нет – лишь одни инсталляции –

Хрустальное дерево в тающем кресле.

Горят на морозе деревянные лошади.

Что всякий мёд краденый – это бесспорно!

Пасутся любители зрелищ на площади,

И ломится в окна проклятый бес-порно.

Чужая судьба безвозвратно загублена.

Буддийских монахинь соблазняет каналья.

А ты не обласкана и недолюблена,

Красивая девушка из зазеркалья.

А Хайдеггер пишет в плену отрешённости.

Иконы вождей превращаются в слайды.

Все спят на иголках в домах напряжённости,

А я будто снова проснулся в офсайде.

А я заблудился в этом городе хахалей –

Куда ни пойду – к твоему выйду дому.

И сны о тебе, ну настолько затрахали, -

Уже не привыкну я спать по-другому.

И словно бы вновь растворяюсь в утробе я,

Не помня всех прелестей происхожденья.

Мир тесен иль всё это – клаустрофобия?

Встречаю тебя и дрожу от волненья.

А ты продолжаешь, как снайперша, прятаться,

На подступах к сердцу возведя баррикады.

Но кроме меня, тебя вряд ли кто хватится,

Красивая девушка в платье от Prad'ы.

(20. V. 2008)

Достойны…

"О нашей встрече, что там говорить!-

Я ждал её, как ждут стихийных бедствий…"

(В.Высоцкий)

Достойны восхищения глаза твои чисты,

В них море безмятежности сокровище хранит.

Мне б до тебя последние признанья донести

И лечь заблаговременно под праздничный гранит.

Из снов твоих не выпорхнуть ни птицей, ни стрелой.

Не выйти больше к облаку с ведром душевных бурь.

Твои алмазы нежатся под выцветшей золой,

А слёзы превращаются в небесную лазурь.

Тебя зовут все юностью невидимых зеркал,

Но, веря только в прошлое, нельзя найти свой кров.

Я закопал все кости тех, кто век тебя искал.

Их души словно лампочки для спящих светлячков.

Когда луна готовится стряхнуть с себя режим

И обновиться заново, пока другие пьют,

И мы реинкарнацией частично дорожим,

Ты выглядишь моложе на целых пять минут.

Гниют в почтовом ящике вчерашние цветы.

Открытки пахнут плесенью давно остывших фраз.

Я собирал вдоль берега в песке твои следы

И прыгал с аквалангом в бездонность твоих глаз.

Мы встретились, не ведая, куда ведут пути,

И сели отдохнуть от бесконечности дорог.

Ты рассказала мне о том, что было впереди,

А я уже не верил в мощь и крепость своих ног.

И на качелях вечности – наедине с собой,

Не слышать твоих запахов – страшнее пытки нет.