Я с тобой нараспашку, ты со мной не лукавишь,

Потому что, сестрёнка, мы остались мечтой.

Может быть, мы не часто друг по другу скучаем

И не видим того, в чём лишь наша вина.

Иногда просто хочется угостить тебя чаем

И смолчать, чтоб поведала обо всём тишина.

(1. IV. 2007)

Невеста (Heiratemich)

"И знаешь, в тот день, когда я встретил тебя,

мне бы стоило быть слепым" (Б.Г.)

В волшебном мире вольных чувств и страсти

Искать красивых слов мне не с руки.

Мы, как два сердца неизвестной масти,

Идём друг к другу, словно рыбаки.

Мне образ твой навеян был с рожденья.

Я ждал тебя, когда ещё был нем.

Как месяц длилось каждое мгновенье,

И был слегка невыносим Эдем.

И чтоб понять, что скрыто в каждом взоре,

И сколько тайн в них продолжает тлеть,

В твоих глазах бушующее море

Мне бы хотелось вплавь преодолеть.

Я бы искал тебя, как край пустыни,

Как продолженье Млечного Пути,

Писал бы Богу письма на латыни,

Чтоб Он сказал мне, как тебя найти.

Под чистым небом вновь желтеет нива,

Твои следы лежат в её тени.

Напомни мне сказать, как ты красива,

Когда мы вдруг останемся одни.

Напомни мне волос твоих коснуться -

Шелков заморских и небесных смесь,

Однажды утром с крыльями проснуться

И твоё имя на воде прочесть.

И пусть от чар твоих слепым я стану

И разучусь срывать тебе цветы,

Но я добьюсь, чтоб были по карману

Мне твои песни, слёзы и мечты.

Герои сказок жаждут быть поближе

К тебе и тайно охранять твой сон,

И покупать духи тебе в Париже,

И петь «Les Champs-Elysees» в унисон.

Но для других здесь, к счастью, мало места,

Ведь я хочу жизнь провести с тобой:

Сегодня можешь быть моей невестой,

А завтра, соответственно – женой.

(26. VII. 2007)

Запах матери

Безумие – всего лишь мост

Над пропастью души мятежной.

На левом берегу погост,

На правом – лагерь конькобежный.

От свежевырытых могил

Остались снежные сугробы.

Ребёнок крики выносил

Из материнской из утробы.

На стенах скорби и разлук,

Как первые татуировки,

Висят следы от детских рук, -

Жертв первобытной голодовки.

Весь белый свет объят войной,

Кругом разруха и бесчинства.

Но в сердце женщины одной

Цветут инстинкты материнства.

Она идёт куда-нибудь,

Куда ведут больные ноги,

Руками прикрывая грудь,

Полна печали и тревоги.

Ей грезится, что где-то там,

Где верят всё ещё в идею,

Слепой ребёнок по гвоздям

Ползёт за матерью своею.

Отцовский дом как западня,

Как недостроенное гетто.

По поводу и без – резня

И ни вопроса, ни ответа:

Зачем и кто вдруг заковал

Детей в родительские стены,

Свободный дух им кто вдыхал

В ещё невысохшие гены.

Но запах матери лишь там,

Как память долгая, хранится,

Где перед входом в светлый храм

Дурак безумцем притворится,

Где в блеске жёлтого стекла

У берегов земного рая

Висячий мост сгорит дотла,

Мать и ребёнка разлучая.

Сквозь сон и бред сырых ночей,

Дыханье ледяной лавины,

Сквозь месиво живых камней,

Из пекла самой сердцевины,

Сжимая в кулаках золу,

Как лилипут в гиперборею,

Босой ребёнок по стеклу

Идёт за матерью своею.

Река забвенья утекла

Животворить сухое небо.

Болезнь до точки довела

Анестезией и плацебо.

Чтоб излечить мужской недуг

Самопрезренья и проклятья,

Под умной женщины каблук

Костьми ложились ночью братья.

Дитя без матери – ему

Теперь одно лишь остаётся –

Лучами солнца резать тьму,

Рукой яд черпать из колодца,

Вдыхать сырой пещеры гарь

И слизывать с остатков копоть,

И, как напившийся дикарь,

Звезде упавшей громко хлопать.

Не помня вкуса молока,

Устав глодать гнилые кости,

Не зная слов и языка,

Сгорая от любви и злости,

Цветок, раскрывшийся в пургу,

Сжимая в онемевших лапах,

Слепой ребёнок по песку

Ползёт на материнский запах.

(14. II. 2008)

Красивая девушка

Версаче умрёт, как фальстарт, преждевременно