Я провела рукой по стенке ящика, закрыла глаза, потом положила ладонь на поверхность сухой земли. Такая же, как и всё вокруг здесь. Конечно, если он взял землю из сада, из поля, из леса, да откуда угодно — она воет о своём скором конце. Бедная, истощённая нищенка, тянет свои руки, просит подати, а они отворачиваются… Вся их надменность и напыщенность… Аристократы. Да мы все такие! Все! И я тоже…

— Кириана, – услышала я возглас Ханни. Кажется, я начинала привыкать, что он в который раз тащит меня из забытья.

Я открыла глаза, а в горшке зазеленела травка, такая сочная, летняя, зелёная. Я улыбнулась. И погрузилась во тьму, теряя сознание.

8. Глава 8. Йохан

От страха за свою ведьму я перевоплотился в человека.

Не понял сам, как. Хватанул Кириану, испугавшись, что она разобьет голову о каменный борт ванны. В этот раз я хотя бы в одежде. Мельком пронеслась мысль, что перевоплощение в змею магическое, не затрагивающее физиологию. Я словно двуликий древний бог, о котором слагали легенды деревенские жители. Понял, как происходит обращение. Но сейчас неважно. Ничего не важно, кроме Кирианы, покоившейся у меня на руках.

Невольно опустился с ней на пол, оперся спиной на борт ванны и прижал к себе ведьму, покачивая, как малое дитя качают няньки. Сердце грохотало и потому дыхание ее не слышал. Дрожащими пальцами коснулся одного местечка на шее. Лекарь еще на войне научил — если чувствуешь, как под пальцами отбивается ритм, значит, человек еще жив.

И у Кирианы он отбивался. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук. Но медленно, спокойно.

— Дурная. До чего ж ты дурная, женщина, — ругался на нее, а сам пытался поверить в то чудо, которое она сотворила своими руками. Взглянул на кадку с землей — и правда, зеленая трава выглядывала, как ни в чем не бывало. И все равно, что сейчас нет тепла и солнца, что холод собачьей хваткой цеплялся за каждое живое существо.

Как она это сделала? Я забрался внутрь ее воспоминаний, пока она в отключке. А там… ритуалы ведьм, обращения к богам, игры с природой. И каждую весну ведьмы проводили один и тот же обряд. И словно сама земля и природа тянулись к ним, как жадная любовница в ожидании ласки.

— Покажи, Кириана, — шепотом просил я. Потому что я вот тоже тянулся к ней в ожидании тепла и… продолжать свою мысль не стал, испугавшись, что это бред. А тем временем ведьма впустила меня в свои воспоминания.

И меня затопило. Горечью, слезами и потерями. Я задыхался, карабкаясь во тьме, сбившей меня с ног. Да что ж такое! Это не зло, ведь зла, как такового не существовало. Зло творят люди, а это часть мироустройства. Просто вот она Тьма, вечная. Есть, и все тут. И никто от нее никуда не денется. Рано или поздно столкнется с этим хаосом, разрушающим и забирающим все живое, черным пятном поглощая в себя.

Я слышу смех Кирианы.

— Струсил? — издевалась надо мной?

Я? Да, в общем-то нет.

— Ну, же, попробуй теперь добраться до меня, ублюдок! — рычит.

Ругань Кирианы сбивала с толку. Я слышал в ней гнев и ярость. Но что я сделал?

— Это ты! Ты-ы-ы-ы.

А теперь плакала.

Вот от ее слез я, кажется, снял с себя оцепенение. Схватил руками эту тьму и рассеял ее вокруг себя, выбравшись, наконец, туда, где ведьма моя ругалась в ярости.

Тут же немного успокоился, увидев Кириану. Она забилась в угол в белом с пятнами крови ночном платье. Хотя нет, спокойнее мне не стало. Напротив, тревога за нее пробудила рев из груди. Я превращался в дикого зверя.

И я видел, как здоровый мужик надвигался на Кириану, не пугаясь ее угроз.

— Не трогай меня, Вэйланд! Заклинаю.

Моя кожа обрастала чешуей. Руки превращались в лапы с огромными металлическими когтями. Я рос в размерах и надвигался на того, кого проклинала Кириана. Ей страшно. И он сделал ей больно.