– Я не человек. Я – каштоун.

Он говорит это так, будто никогда не был человеком. Меня коробит от этой фразы. Неужели, если я выживу, то стану такой? Холодной и бесчувственной как камень?

– Собираешься столкнуть меня вниз? – затравленным шепотом задаю ему давно волнующий меня вопрос, до конца не веря, что делаю это.

Опять холодная улыбка и пронизывающие насквозь бессердечные глаза.

– Ох нет. Я же говорил тебе, ты пожалеешь, что выжила. Я не собираюсь тебя убивать. Но я пойду на все, чтобы сделать твою жизнь настолько невыносимой, и заставить тебя умолять о смерти. – он подходит ко мне так близко, что я сжимаюсь в комок, втягивая шею в плечи.

– А теперь, иди. Дальше все зависит от тебя. Не вздумай провалить присягу.

Во рту пересохло. Смерть кажется даже спасительной, по сравнению с тем, что обещает мне Николай.

Я поворачиваюсь к дыре.

– Я-я должна перепрыгнуть? или что?

– Подойди ближе и сама все увидишь. Я не могу в это вмешиваться или подсказывать. Мне позволено только наблюдать. – его взгляд вновь скользит по моему обнаженному телу, пока я готова расплакаться от ужаса.

Мелкий неторопливый шаг. Еще один. Дыра не кончается, но из нее идет горячий воздух. Я опускаюсь на колени, и всматриваюсь в бездну, пока она не начинает тлеть.

Дальше случается странное. Горячий воздух начинает искрить, становится таким плотным, что его можно ощупать.

Меня поднимает в воздух и буквально переворачивает вниз головой, и я зависаю над дырой, смотря в тлеющею бездну. Глаза наполняются слезами ужаса. Я не могу говорить – горло сдавило. Я пытаюсь цепляться за что-то, полностью потеряв равновесие, но я остаюсь подвешенной в воздухе, в полной невесомости и неопределенности собственной участи.

Глазницы кристальных черепов начинают пульсировать. Они словно делают это в такт биения моего сердца.

Меня вновь переворачивает в воздухе. Я зависаю высоко над дырой. Теперь свечение от камней идет в мою сторону и обволакивает. Оно разноцветное. Мою кожу покалывает. Постепенно боль нарастает, руки и ноги дубеют, как будто наливает свинцом. Из груди поднимается болезненный стон, разрывая легкие, и гаснет, так и не получив возможности вырваться.

Я не могу попросить помощи, не могу зацепиться за что-либо или найти равновесие. Тело перестает меня слушать.

Боль становится невыносимой и крик все же прорезается из груди. В глазах все меркнет, я ничего не слышу и не вижу. Перед глазами темная и зловещая пустота. Это кажется вечностью, пока центр моих ладоней не пронзает острая боль. Теперь темнота наполняется всеми оттенками зеленого, и затем, проникает внутрь. В самое сердце. И я чувствую, как это становится частью меня.

Когда зрение возвращается, меня начинает тянуть вниз. Медленно, словно вытягивая из меня душу. В дыру. Тогда я понимаю, что это конец.

Каким-то чудом мне удается заставить свои руки зацепиться за край дыры, но пальцы один за другим соскальзывают…

Твердая рука словно сталь обхватывает мое запястье, и решительно вытягивает из засасывающей вглубь дыры, при этом, едва не вывернув мне плечо.

Николай отбрасывает меня в сторону от клокочущей бездны, требующей меня сожрать. Я несколько раз перекатываюсь по теплому каменному полу, прежде чем мое тело врезается в разросшиеся по стенам пещеры кристаллы. Не удивлюсь если на них останется моя кровь.

– Ты… – его взгляд полон черной ярости, и, в сравнении, темнота поглощающей дыры кажется милостью. – Ты не имеешь права провалить присягу.

Я слабо хныкаю от боли и ужаса. Николай подходит и рывком хватает мои ладони, вытягивая их на себя. Мне кажется, что я могу слышать вздох облегчения. Даже сейчас я ощущаю пульсирующую кровь в самом центре, и вижу сквозь слезы по крупице темно зеленого минерала в середине каждой ладони.