Святко слушал, мрачно сдвинув брови. Он помнил битву под землей, помнил мощь Чернояра и силу Яви, исходившую от источника. Он понимал, что Камень – не просто волшебная безделушка, и что трогать его опасно. Но давление росло. Донесения о волнениях приходили каждый час. Его власть, и так шаткая, могла рухнуть под напором народного гнева, умело подогреваемого страхом.

Он оказался в ловушке. Уничтожить Камень он не решался. Оставить все как есть – означало рискнуть новым бунтом. Идея взять артефакт под контроль дружины казалась соблазнительным компромиссом – это успокоило бы народ, укрепило бы его власть и поставило бы Милаву под его контроль. Но он также помнил предупреждения брата и Милавы о хрупкости баланса.

– Нужно разобраться, – наконец произнес он, пытаясь выиграть время. – Выяснить истинную причину бед. Возможно, дело не в Камне, а в остатках колдовства Чернояра…

– Народ не будет ждать, воевода! – перебил боярин. – Они требуют действий! Или Камень будет взят под контроль, или они сами пойдут к Святилищу с вилами и топорами!

Святко понял, что выбора ему почти не оставили. Политическая реальность требовала жертв, и этой жертвой могло стать хрупкое равновесие, защищаемое Камнем Зари. Недовольство в столице достигло опасной черты, и судьба древнего артефакта повисла на волоске.

Часть 5:

Вести летели быстрее птиц, даже в охваченном тревогой княжестве. Измученный торговец, чудом добравшийся до северных рубежей из столицы, рассказал Ратибору о волнениях, о требованиях забрать или уничтожить Камень Зари, о странных болезнях и неурожае. Ратибор сжал в руке холодный, пульсирующий осколок с капища хаоса – и понял. Это не просто совпадение. Болезнь мира и недовольство в столице были звеньями одной цепи, и источником ее был Камень.

Примерно в то же время Жива, сидя у подножия стонущего дуба в своем лесу, увидела знакомого ворона, спикировавшего с небес. Птица Велемудра выглядела встревоженной, ее перья были взъерошены. В клюве она держала маленький берестяной свиток от Милавы. Слова были краткими, но Живе больше и не требовалось: "Камень болен. Сердце мира. Яд Морока внутри. Нужна." Все встало на свои места – беспокойство духов, мутации, вибрация Грани. Причина была там, в Святилище.

А сама Милава, вконец измученная изучением темных свитков и борьбой с нестабильностью Камня, получила самое тревожное послание. Однажды ночью, когда артефакт особенно сильно пульсировал, источая волны искаженной энергии, она задремала прямо за столом. И во сне – или наяву, она не могла разобрать – к ней пришло эхо Велемудра. Не четкий образ, не слова, а скорее… ощущение, мысль, вложенная прямо в разум.

Оно было фрагментарным, полным статики, словно пробивалось сквозь толщу помех: «…Ошибка… не снаружи… внутри… Яд в Искре… Морок коснулся Сердца… Не защищать – исцелять… или всё… пепел… Ищи Колыбель… где свет родился… там ключ…»

Милава проснулась в холодном поту. «Яд в Искре». Искра – так Велемудр иногда называл самую суть Камня, его первозданную матрицу. «Морок коснулся Сердца». Ее видение было правдой. И слова «Не защищать – исцелять» и «Ищи Колыбель» указывали на то, что просто сидеть в Святилище и пытаться сдержать порчу – бесполезно. Нужно было идти к истокам.

Больше сомнений не оставалось. Их разрозненные наблюдения, страхи и предзнаменования слились в одну ужасающую картину. Угроза была не просто глобальной – она исходила из самого сердца Яви, из артефакта, который должен был ее защищать. Камень Зари был источником проблемы.

Милава снова отправила ворона – теперь уже с призывом ко всем. К Ратибору, где бы он ни был. К Живе, в ее лес. Краткое послание было одинаковым для обоих: