К счастью, у меня были наручные часы – подарок папы на шестнадцатилетие. Серебряные, с гравировкой "Моему сыну с любовью" на задней крышке. Расставаться с ними было больно, но голод и холод оказались сильнее сентиментальности.

Ломбард находился в той же части города, что и в моем мире, но выглядел более мрачно. Вывеска "Ссуды под залог" была выцветшей, окна грязными, а владелец – тощий мужчина с золотыми зубами – осмотрел часы с недоверием.

– Где ты это взял, мальчишка? – спросил он подозрительно.

– Подарок от отца, – ответил я честно.

– Хм. Работа хорошая, но времена тяжелые. Много людей приносят семейные ценности. – Он взвесил часы в руке. – Дам пятнадцать долларов.

Я знал, что часы стоили гораздо дороже, но выбора не было. Пятнадцать долларов местной валюты позволили мне купить простую еду – хлеб, сыр, яблоки – и снять койку в дешевой ночлежке на окраине города.

Ночлежка была мрачным местом. Длинный зал с двумя рядами железных коек, где ночевали рабочие, бродяги и все те, кому некуда было идти. Воздух был затхлым, пахло немытыми телами и дешевым табаком. Мужчины лежали на койках, курили, тихо разговаривали или просто смотрели в потолок пустыми глазами.

Хозяин ночлежки – старик с седой щетиной и красными от пьянства глазами – окинул меня оценивающим взглядом:

– Откуда будешь, паренек? Говор у тебя не совсем местный.

– Из соседнего штата, – соврал я. – Приехал искать работу.

Старик горько рассмеялся:

– Работу? Да тут половина города без работы сидит уже десять лет. Депрессия, знаешь ли. Заводы закрываются, фермы разоряются. Но койку я тебе сдам – деньги не пахнут.

Лежа на жесткой койке под тонким одеялом, я слушал разговоры других постояльцев и постепенно понимал, в какой мир попал.

– …снова закрыли шахту в Мидвилле. Сто человек на улице…

– …говорят, в Европе тоже плохо. Безработица, голод. Люди готовы на что угодно ради куска хлеба…

– …может, новый президент что-то изменит, но я уже не верю…

Этот мир застрял в экономическом кризисе, который в моей реальности закончился еще до рождения моих родителей. Здесь Великая депрессия продолжалась уже десять лет, превратив цветущий город моего детства в место отчаяния и безнадежности.

Я думал о доме. О маме, которая, наверное, готовила ужин и беспокоилась, где я. О папе, который мог уже звонить в полицию. О Роуз, которая ждала меня на свидание и не понимала, почему я не пришел.

Слезы подступили к глазам, но я заставил себя не плакать. Слезы не вернут меня домой. Нужно было действовать.

На следующее утро я отправился в городскую библиотеку. В моем мире она находилась в красивом кирпичном здании в центре города, построенном в начале XX века на деньги местного мецената. Здесь здание было тем же, но выглядело более обветшалым – краска облупилась, некоторые окна были заколочены досками, а табличка у входа сообщала, что библиотека работает только три дня в неделю из-за сокращения финансирования.

К счастью, суббота была одним из рабочих дней.

Библиотекарша – женщина лет пятидесяти в простом сером платье – с подозрением посмотрела на меня, когда я попросил доступ к архивам местных газет. Видимо, молодые люди редко интересовались историей в этом мире.

– Что именно ищете? – спросила она.

– Информацию о… необычных событиях. Исчезновениях людей, странных явлениях.

Она нахмурилась:

– Зачем это вам?

– Пишу школьную работу о местной истории, – соврал я.

Архивы оказались скудными – многие газеты прекратили выпуск из-за финансовых проблем, а те, что сохранились, были больше озабочены экономическими новостями, чем загадочными происшествиями. Но через несколько часов поисков я нашел то, что искал.