Камень Реальности Иван Авин

Знаешь, что самое страшное в бесконечности?

Не то, что она не имеет конца.

А то, что в ней повторяются ошибки.

Я видел сотни миров. Тысячи. Одни разрушены войной. Другие – иллюзией. Где-то ты жив, где-то мёртв, где-то даже счастлив. Но в каждом из них люди совершают одни и те же поступки, надеясь на другой результат.

Они любят, теряют, мстят, спасают. И снова. И снова.

Я тоже когда-то был как ты. Верил, что можно спасти всё. Верил, что истина спасёт. Что любовь – это ответ.

Я тоже держал в руках камень.

Я тоже думал, что есть «дом», к которому можно вернуться.

Но у мультивселенной нет сердца. У неё – распад. Каждый выбор порождает новые миры, как трещины на стекле. И каждый мир – шаг к хаосу.

Понимаешь теперь?

Я не монстр. Я – целитель. Я – финал. И ты, мальчик, ты – мой шанс на исправление.

Камень тебя уже выбрал.

Вопрос лишь в том, на чью сторону ты встанешь, когда поймешь цену выбора.

Глава 1. Последний день нормальной жизни

Звук будильника в 7:15 утра был таким же предсказуемым, как рассвет. Я потянулся к тумбочке, чтобы отключить его, и первое, что увидел, – сообщение от Роуз на заблокированном экране телефона:

"Доброе утро, соня! Сегодня суббота, но я все равно встаю рано. Папа везет меня к дантисту. Но после обеда я свободна! Может, прогуляемся?"

Улыбка сама появилась на моем лице – та глупая, неконтролируемая улыбка, которая всегда возникала при мысли о Роуз Миллер. Шесть месяцев мы встречались, и я до сих пор не мог поверить в свою удачу. Роуз была… как бы это сказать, не показавшись банальным? Она была светом в комнате. Не потому что была красивой – хотя ее золотисто-каштановые волосы и зеленые глаза определенно не оставляли равнодушными, – а потому что излучала какую-то особенную энергию. Когда она смеялась, хотелось смеяться вместе с ней. Когда она грустила, хотелось убрать все, что причиняло ей боль.

– Дэни! – голос мамы донесся снизу. – Завтрак готов!

Я написал Роуз: "Удачи с дантистом. После обеда определенно да", и поспешил одеваться.

Наш дом был типичным образцом американского среднего класса конца девяностых – двухэтажный, с белыми стенами и голубыми ставнями, небольшой передний двор с аккуратно подстриженным газоном. Мама всегда гордилась нашими розовыми кустами, которые каждое лето превращали палисадник в маленький рай.

На кухне меня ждала привычная субботняя картина: мама стояла у плиты в своем любимом розовом халате, готовя яичницу с беконом, а папа сидел за столом с чашкой кофе и планшетом, изучая утренние новости.

– Доброе утро, дорогой, – мама повернулась ко мне с улыбкой. В тридцать девять лет Сара Картер все еще выглядела молодо, хотя в последнее время я замечал тонкие морщинки вокруг ее глаз. Работа учителем в младших классах давалась ей нелегко, особенно в последние годы, когда дети становились все более непослушными, а родители – более требовательными.

– Привет, мам. Пахнет потрясающе.

– Твой любимый завтрак, – она поставила передо мной тарелку. – Планы на день?

Папа оторвался от экрана и посмотрел на меня поверх очков. Джон Картер в свои сорок два года был воплощением надежности – широкие плечи, крепкие руки механика, спокойные серые глаза. Он работал старшим инженером на местном заводе уже пятнадцать лет и гордился тем, что может обеспечить нашу семью.

– Суббота, сын. Домашнее задание сделано?

Я поморщился. История была моим худшим предметом – все эти даты, имена королей и президентов, бесконечные войны и революции казались мне скучными и неважными. Зачем мне знать, что происходило сто лет назад, если я собираюсь стать программистом?

Если бы я знал тогда, что через несколько часов сам стану частью истории, которая изменит не только мою жизнь, но и судьбы множества миров…

– Сделаю завтра, – пообещал я, что было наполовину правдой. Я действительно планировал заняться историей, но не раньше воскресного вечера.

– Дэниэль Картер, – мама села рядом со мной с собственной чашкой кофе, – мистер Джонсон звонил на прошлой неделе. Он говорит, что ты способный мальчик, но не прикладываешь усилий.

– Мам, это история. Кому она нужна в эпоху компьютеров?

– Тем, кто не хочет повторить ошибки прошлого, – серьезно ответил папа. – История учит нас думать, анализировать, понимать последствия наших действий.

Я кивнул, не желая спорить. Мои родители всегда были разумными людьми, и их советы обычно оказывались правильными. Но в семнадцать лет трудно представить, что уроки истории когда-нибудь пригодятся в реальной жизни.

– Кстати, – папа вернулся к планшету, – что с Роуз? Давно мы ее не видели.

При упоминании ее имени я снова почувствовал то теплое покалывание в груди, которое всегда возникало, когда речь заходила о девушке моей мечты.

– У нее сегодня дантист, но после обеда мы планируем прогуляться.

– Она милая девочка, – сказала мама. – Умная, воспитанная, красивая. Ты сделал хороший выбор.

– Только не забывай об учебе, – добавил папа. – Любовь – это прекрасно, но образование останется с тобой навсегда.

После завтрака я помог маме помыть посуду – семейная традиция, которую папа установил, когда мне было десять. "Настоящий мужчина помогает женщинам в доме", – говорил он. Потом я поднялся в свою комнату и час играл в новую компьютерную игру про космические приключения. Графика была потрясающей – почти как в кино.

К одиннадцати утра мне стало скучно. Я мог бы заняться историей, но солнце светило так ярко за окном, что сидеть дома казалось преступлением. До встречи с Роуз оставалось еще три часа. Может, стоит прогуляться по городу?

Решение, которое изменило мою жизнь, было принято из чистой скуки.

Вместо того чтобы идти привычным маршрутом к дому Роуз или в торговый центр, где обычно тусовались мои одноклассники, я направился в старую часть Спрингфилда. Там было что-то особенное – мощеные улочки, викторианские дома с резными балконами, антикварные лавки с пыльными витринами. Эта часть города словно застыла в прошлом, и я всегда чувствовал себя там как путешественник во времени.

Октябрьский воздух был свежим и прохладным, листья на старых дубах начинали желтеть, создавая золотистый ковер под ногами. Где-то вдалеке играла музыка – вероятно, уличный музыкант зарабатывал на жизнь у входа в парк. Пахло корицей и яблоками от пекарни на Мейн-стрит, и я подумал, что стоило бы купить что-нибудь сладкое для Роуз.

Именно тогда я увидел вывеску.

"Редкости и древности мистера Олдфилда" – золотые буквы на темно-зеленом фоне, слегка потускневшие от времени. Витрина была заставлена самыми разнообразными предметами: старинные часы с маятниками, шкатулки из резного дерева, какие-то странные инструменты, назначение которых я не мог определить, книги в потрепанных кожаных переплетах, статуэтки из бронзы и мрамора.

Что-то в этой витрине привлекло мое внимание. Не могу объяснить что именно – может быть, то, как солнечный свет преломлялся в стеклянных предметах, создавая радужные блики. А может быть, это было что-то более глубокое, подсознательное притяжение, которое я не мог понять.

"Почему бы не зайти?" – подумал я. "Может, найду что-то интересное для Роуз. Она любит винтажные вещи."

Колокольчик над дверью издал мелодичный звон, когда я вошел. Внутри было намного просторнее, чем казалось снаружи – высокие потолки терялись в полумраке, а бесконечные ряды полок уходили в глубину магазина. Пахло пылью, старой кожей, полиролью для дерева и чем-то еще – сладковатым, почти магическим ароматом, который напоминал мне о сказках, которые мама читала в детстве.

– Добро пожаловать, молодой человек.

Голос заставил меня обернуться. Из-за высокого прилавка, заваленного книгами и бумагами, вышел пожилой мужчина. Ему было, наверное, лет семьдесят, но двигался он удивительно легко. Седая борода спускалась почти до груди, добрые глаза смотрели на меня через очки в золотой оправе, а на нем был темно-синий жилет поверх белой рубашки – он выглядел как персонаж из романа Диккенса.

– Я мистер Олдфилд, владелец этого скромного заведения, – он протянул мне руку для рукопожатия. Его ладонь была теплой и удивительно крепкой. – Что привело вас в мою лавку? Ищете что-то конкретное, или просто любопытство?

– Скорее любопытство, – честно ответил я. – Никогда раньше не заходил в антикварные магазины. Хотел найти что-то особенное для своей девушки.

– А! – глаза мистера Олдфилда заблестели. – Романтика! Прекрасно. У меня есть множество предметов, которые могли бы очаровать юную леди. Позвольте показать вам коллекцию.

Он повел меня вглубь магазина, рассказывая истории о различных предметах. Вот музыкальная шкатулка, которая когда-то принадлежала французской графине. Вот серебряная брошь, найденная в египетской гробнице. Вот перо, которым, по легенде, писал сам Шекспир.

– Конечно, – добавил он с улыбкой, – половина этих историй, вероятно, выдумка. Но разве не в этом прелесть старинных вещей? Они позволяют нам мечтать, представлять себе жизни людей, которые жили до нас.

Я бродил между полками, разглядывая удивительные предметы. Здесь было все: от простых деревянных игрушек до сложных механических устройств, которые могли быть как научными инструментами, так и произведениями искусства. Мистер Олдфилд явно был страстным коллекционером, и каждый предмет был размещен с любовью и вниманием к деталям.