– Снять штаны да бегать, – ответил Гуреев. Он докурил папироску и посмотрел на меня. – Здесь на БАМе я что-то ни одной «ступы» не видел. Сплошные «Магирусы». Ну, КрАЗы встречаются.

– Что это за «ступа»?

– Так вот она и есть, – хлопнул Гуреев по двери кабины. – «Трумэн», «ступа», а ещё «бабай», «колун», «крокодил»… Хорошая машина. Руль только тяжёлый, без гидравлики.

Он закрыл капот и укутал его стёганым утеплителем. Потом снова закурил.

На дороге из «города» показался легковой уазик. Гуреев, махнув рукой, тормознул его и поговорил с водителем. Вернулся ко мне.

– Тут сейчас вроде есть одна, – сказал он. – Лесхозовская. Деляну там лесники отводят, вырубать под следующую улицу. Вдруг у них запасной насос найдётся?

– Так шофёр же не даст. Сам-то с чем останется?

– Ну, может не дать, конечно. Если только хорошо попросить… – Он пристально взглянул на меня, потом под ноги и сдвинул шапку на затылок. – Да нет, самому мне надо. У вас деньги какие-нибудь имеются?

– Сколько?

– Без бутылки не обойдёшься. У меня рубля два с собой. Трёшку дадите? Потом Матвеич отдаст. Оформит как-нибудь.

Я полез в карман.

– Только вы, Николай, не очень там. А то снова без прав останетесь.

Гуреев возмутился:

– Да я вообще за руль выпивши не сажусь. Это с Матвеичем тогда бес попутал. Вот пристал он ко мне: поехали да поехали…

Он взял в кабине рукавицы, потом достал из кузова топор и бросил на дорогу. Спросил меня:

– Спички есть? Костёр разводите и ждите меня. Машина-то остынет скоро.

– Так воду же надо слить, наверное.

– Не надо. Часа три она простоит, а я-то всяко-разно за это время вернусь. Да и где потом воду-то брать? Снег топить?

Он остановил проезжавший мимо «Магирус» и скрылся в его большой кабине. Самосвал пыхнул в меня чёрным соляровым дымом и покатил в сторону «города».

Я подобрал топор и шагнул с дороги в снег по колено. Да, стыковка с Андреем, кажется, сорвалась. Даже если часа через три Гуреев вернётся «со щитом», надо будет снять старый бензонасос и поставить новый. Сколько на это нужно времени, я понятия не имел, но наверняка не пять минут. А потом ещё ехать до Гоуджекита. И выходило, что до условленной почты мы сможем добраться только к вечеру. Не будет же Андрей околачиваться там всё это время. Тогда где его искать?

Ладно, сначала костёр зажгу. Нашёл тонкую сухую лиственницу, невдалеке другую такую же. Парочки штук мне пока хватит. Размахнулся, рубанул раз, другой и посмотрел на лезвие. Типичный шофёрский топор: тупой, зазубренный, с топорища слетает, а само оно чёрное, как головёшка, всё в мазуте. Кое-как свалил один ствол, обкорнал ветки, разрубил дерево на метровые поленья. Содрал кусок бересты и через пять минут грел руки над разгорающимся пламенем. Простое дело – разжечь костёр, но я, городской человек, долго не мог это освоить. Однажды на практике вообще опозорился. Выпало нам с одной девчонкой из томского универа по кухне дежурить. Встали мы пораньше, я принёс воды, она начала рис промывать или там гречку, а я стал огонь добывать. Вернее, добыть я его добыл, со спичками-то, а вот костёр не загорался. Чего я только ни делал: и стружки строгал, и лучинки тонкие щепал, и крафт-бумаги для обёртки образцов с полкило извёл, и дул в появившиеся угольки – только в саже испачкался да дыму наглотался. Из глаз слёзы текут, стал я их протирать – засорил чем-то, смотреть не могу. Побежал на ручей промывать. А возвращаясь, издалека увидел, что костёр горит, вёдра над ним висят, а моя напарница смотрит в мою сторону с нехорошей усмешкой. Я пролепетал ей что-то про свои глаза, она издевательски покивала и склонилась над вёдрами. Но хорошо, что никому она не рассказала, какой у меня вышел конфуз. Я же с тех пор стал уходить один в лес и там тренироваться. Не сразу, но стало получаться, однако всё лето я заранее переживал, когда выпадало мне костёр разводить: загорится или нет?