Камаль садится за руль, его руки в крови, но он не обращает внимания. Заводит мотор, и машина резко трогается с места.

Меня разрывают горькие рыдания, а тело…

Я даже пальцем не могу пошевелить!

– Куда… вы… меня… – мои слова сбиваются с дыханием, когда мы вылетаем на дорогу.

– Туда, где никто нас не найдет, – он быстро оборачивается, скользнув по мне несладким взглядом.

В машине душно, пахнет кровью, металлом и его тяжелым дыханием.

Скорость, с которой этот Камаль ведет автомобиль – просто огромная. Ведет он не очень, ведь за четыре года он растерял все навыки. Иногда нас подбрасывает на снежных ухабах и шатает на особо заметенных дорогах, но этот мужчина понимает, что нас легко вычислить, поэтому бешено гонит.

В машине, вероятно, установлен жучок, и на него вся моя надежда, ведь здесь остался мой брат, да и этого мужчину…

Да, я его боялась.

Я не успеваю оглянуться, когда он резко жмет по тормозам, а вокруг я не вижу ничего кроме бескрайних лондонских лесов.

И поэтому мне страшно.

Очень.

Хлопнув дверью, Камаль одним рывком тащит меня на себя. В его руке оружие, в другой – нож. Грудь душат свежие рыдания, и я срываюсь на мольбы:

– Пожалуйста! Не убивайте меня!..

– Закрой рот.

Я визжу, когда лезвие проходит вплотную к коже.

Одним рывком он развязывает веревки на моих запястьях, затем резко хватает мои лодыжки, сдирая путы и давая мне свободу…

Я не двигаюсь, боюсь даже пошевелиться. Только дышу. Едва слышно.

Но затем он начинает раздеваться. Расстегивает молнию на куртке, украденную с охранника, сбрасывает ее на пол салона, затем одним движением стягивает через голову окровавленную рубашку. Под ней майка. Я резко вжимаюсь в угол сиденья, сердце бешено стучит в груди.

– Н-не надо… – мой голос срывается на шепот.

Камаль не слушает.

А я задыхаюсь, понимая, что он остается раздетым…

– Пожалуйста… Я сделаю все, что угодно! Только не трогайте меня, не убивайте… – всхлипываю, забиваясь в угол машины и цепляясь пальцами за кожаное сиденье.

Камаль усмехается коротко, хрипло, как будто мои мольбы его забавляют.

– Одевайся, – бросает он, швыряя мне свою одежду и чужие ботинки.

Я замираю.

– Чего уставилась? – его голос опасно низкий. – У тебя сорок секунд. Или убью.

Еще никогда я не одевалась так быстро!

Сорок секунд! Кажется, что это всего мгновенье, а на самом деле так много! Я цепляю на себя его рубашку и тяжелую куртку, которые пахнут кровью, затем натягиваю слишком длинные для меня штаны и ботинки, которые кажутся неподъемными.

На сороковой секунде я спотыкаюсь, врезаюсь в этого бывшего пленника, но он лишь грубо толкает меня в сторону леса. Бескрайнего заснеженного леса!

Здесь быстро смеркалось…

– Не пытайся сбежать. Не доживешь здесь и до утра. Иди за мной.

Мы углубляемся в лес. Камаль идет быстро, его глаза постоянно скользят по сторонам, словно он ждет погони. Он напряжен, его пальцы не отпускают оружие и ему все равно, что он идет по снегу без верхней одежды. Этот мужчина разучился чувствовать, не иначе!

Вскоре я вижу что-то похожее на землянку. Маленькое, припорошенное снегом место, скрытое от посторонних глаз. В сумерках его даже не заметно, но я понимаю, что Камаль хорошо знает эти места в Лондоне, словно он все четыре года мечтал оказаться здесь, мечтал сбежать! Или с самого начала планировал ринуться сюда, скрываясь от врагов… но что-то пошло не так…

Он наклоняется, расчищая вход голыми руками. Быстро, как зверь. Внутри темно и сыро, из вещей только лопата и фонарь, но самое страшное – там есть глубокая яма, вход в которую он откапывает за считанные минуты.

– Лезь, – коротко бросает он.