– Ребята, как бы я хотел здесь жить и умереть, и обязательно в это время года! Помру, не забудьте, придите сюда помянуть…

– …А кто из нас бежит за добавкой?!

(Москва, осень, XX век)

Увлечение рок-музыкой пришло ко мне совершенно неожиданно. И по времени, и по месту.

По времени, потому что – поздно. Мои друзья давно слушали, танцевали и говорили о рок-музыке, я же оставался совершенно равнодушен. Распались Beatles, а мне от этого было ни холодно, ни жарко. Друзья решили, что я безнадежен, и перестали уговаривать меня послушать новую и, по их мнению, потрясающую песню. И я согласился с тем, что это просто не мое.

По месту, потому что мое обращение, происшедшее за ничтожно короткое время, произошло при обстоятельствах, не слишком приспособленных для слушания музыки.

Я отслужил уже больше полутора лет в армии, и тут на меня налетела очередная хворь, потребовавшая оперативного вмешательства.

Операция была сделана в отделении нейрохирургии в госпитале Прикарпатского военного округа в городе Львове.

В шестиместной палате слева от меня лежал замечательный парень из Запорожья по имени Юрка. Его дела были гораздо хуже, чем мои. Он служил в Венгрии и случайно пострадал на разработках в песчаном карьере. На него обрушилась целая окаменевшая гора песка. Он получил тяжелый перелом позвоночника с полным параличом нижней части туловища.

Было сделано несколько операций, но улучшение не наступило. Юрка был одним из самых веселых парней из встреченных мною в армии. Он никогда не терял присутствия духа, молча переносил все тяготы и целыми днями крутил Спидолу. Юрка обожал рок-музыку. Особенно почитал Rolling Stones.

На второй день после моего возвращения из реанимации, Юрка предложил:

– Не хочешь послушать музыку?

Он видел, как я маялся, пытаясь устроиться в постели. Болеутоляющими нас не баловали – солдат должен терпеть!

А спина тянула и ныла так, словно к ней привязали груз в сотню килограмм.

– А что там?

– Польское радио.

Каждый день примерно в 18.15 Юрка слушал передачу о рок-музыке из Польши.

Надо было попытаться хоть как-то отвлечься от боли, и я согласился. И взял у Юрки Спидолу.

Ровно через сорок минут я стал другим человеком. И стал слушать все музыкальные передачи по Юркиной Спидоле, когда его увозили на процедуры или он засыпал. Передо мной за несколько минут вдруг открылся целый мир, который существовал на этом свете уже довольно давно, а я теперь хотел сразу и как можно быстрее узнать о нем как можно больше и познакомиться поближе с его главными героями.

Если я не слушал Спидолу, то требовал, чтобы Юрка мне рассказывал обо всем, что знал о рок-музыке.

Польская передача, совершившая во мне переворот, была посвящена американской группе Iron Butterfly. В конце была сыграна целиком композиция In-A-Gadda-Da-Vida – это заняло около двадцати минут.

Безусловно, в эти двадцать минут все сошлось вместе: армия, моя операция и непрекращающаяся боль, Юркина любовь к року, радиошумы и плавающий звук, то утихающий, то ревущий, – все это были необходимые компоненты того кумулятивного снаряда, который пробил с одного раза мою глухоту.

И я в буквальном смысле обрел слух.

И все-таки, когда я вспоминал эту историю и особенно с благодарностью – Юрку, мне всегда чего-то не хватало.

Около пятнадцати лет заняло у меня увлечение рок-музыкой, а потом интерес стал постепенно затухать и почти исчез совсем.

И в тот момент, когда интереса не стало, я внезапно понял, что именно услышал в львовском госпитале. Но не только тогда! А всегда, когда ставил на проигрыватель новую, только что приобретенную пластинку Led Zeppelin, Pink Floyd, Deep Purple, Emerson, Lake and Palmer, King Crimson, Roxy Music и многих других… Я испытывал совершенно особое чувство. Оно не было впрямую музыкальным, а скорее физическим. Первые ритмические аккорды словно были особой сущностью, которая сходу пронизывала меня всего с головы до пят.