– Слушай, ты продолжай покупать у меня пластинки, от этого мне только лучше, хотя вообще-то все это – полное говно!

Я вытаращил глаза.

– Почему это – говно?

– Потому что это – не музыка!

– И Led Zeppelin?

– И Led Zeppelin! У них есть всего одна приличная композиция!2 У Pink Floyd – одна пластинка. А Deep Purple и прочее – вообще нельзя слушать.

– Это почему же?

– Время их прошло. Они из эпохи самодеятельности с гитарами, а сейчас пришла эпоха профессионалов, настоящих музыкантов.

– И кто же, кто же – эти профессионалы?

– Их не так мало. Есть англичане, много немцев, американцев – мало. Группы есть и одиночки. Tangerine Dream, Can, Faust, Amon Düül, например.

ххх

Я пришел домой пьяный и сразу пошел к соседям. У моего соседа в гостях был старший брат. Он был на десять лет старше меня, и я знал его с детства – мы жили когда-то в соседних подъездах. Он был музыкальный критик, и в начале 70-х составлял программы, которые вел Виктор Татарский на радио «Маяк». И я решил сразу поразить его воображение.

– А ты знаешь такую группу – Tangerine Dream?

К моему величайшему удивлению – он знал. И все остальные – тоже, и еще множество других, прозвучавших для меня впервые, но сразу обласкавших мой слух – Henry Cow, King Crimson, Soft Machine, Kraftwerk.

Через несколько дней я купил у фарцовщика пластинку Tangerine Dream за 70 рублей.

С нашим продавцом с психодрома Гуманитарного корпуса (потом он стал именоваться сачком, а настоящий психодром был, конечно, только в центре, перед журфаком, филфаком и прочими до переезда на Ленинские горы) мы с тех пор видеться перестали. Но он продолжал болтаться в общежитиях рядом с моим домом. И через пару лет погиб там же. Напротив нас в то время проходил товарный поезд (кто ходил в те годы в магазин «Балатон» – знает), направлявшийся на якобы пустырь на Мичуринском проспекте. Поезд любил почему-то останавливаться и подолгу торчать на Ломоносовском, перегораживая всем дорогу. Приходилось его обходить. Мой знакомый, как и все мы не раз, полез под вагоном, состав двинулся, и ему отрезало ноги по самую верхушку.

Шел он в винный магазин напротив – «Всем смертям назло». Железная дорога была лишь первым препятствием на пути к нему. Далее был нерегулируемый переход через Ломоносовский проспект, где полегло жуткое количество студентов и жителей ближайших домов. Там было что-то вроде мертвой зоны для автомобилей, поэтому они сбивали зазевавшихся граждан почем зря.

Итак, я купил пластинку Tangerine Dream довольно дешево, но она была не новая и слегка поцарапанная. Мой львовский проигрыватель с алмазной иглой к величайшему неудовольствию моих родителей и бабушки впервые произвел на свет электронные шумы в исполнении Клауса Шульце.

Мне показалась, что это была музыка сфер, космос, барабаны – все вместе, но в чистом, незамутненном виде, как у Pink Floyd.

Я понес пластинку к старшему брату соседа, а он дал мне ротапринт статьи из «Melody Maker» об электронной и авангардной музыке.

Эта статья на три года стала моим путеводителем. Все написанное в ней превратилось в писание, а все упомянутые имена – в пророков. Если я сейчас закрою глаза, то не только вспомню текст, но и расположение строчек, абзацев и где кто и в связи с чем был упомянут.

Мы подружились со старшим братом моего соседа и он ввел меня в мир джаза и отчасти – в московскую музыкальную тусовку. Правда, последняя меня мало интересовала, хотя джазовые музыканты очень нравились.

Когда кто-нибудь из знакомых или отец собирался за границу, я составлял огромные списки, потому что имел уже приличную картотеку с дискографией. В Москве было очень трудно найти пластинки с авангардной и электронной музыкой, и все-таки через пару лет у меня собралась неплохая коллекция.