Она открыла глаза и встала. Неохотно подошла к окну, одним пальчиком аккуратно приоткрыла жалюзи. Ясности это не прибавило, и раздражающий звук не прекратился. На улице светило солнце, соседский участок пустовал и дом не подавал признаков обитаемости. Мотор ревел. Наталья обулась в летние сандалии и пошла к калитке.

Прямо возле забора увидела опрокинутый мотоцикл: колесо крутилось на холостых, а рядом лежал Котов и тяжело дышал. Гордеева бросилась к нему, подняла стекло шлема и ужаснулась открывшейся картине: заплывший глаз и, кажется, сломанный нос, глубокая ссадина на щеке. И всё это в потёках крови.

Наталья бережно сняла шлем, опасаясь лишний раз шевелить Данила – мало ли какие травмы, как и когда, тот получил. Котов открыл правый – не заплывший – глаз, увидел Наталью и вяло улыбнулся разбитыми губами, обнажая окровавленные зубы.

– Надо выключить! – громко сказала Наталья и низко склонилась над ним, чтобы услышать ответ.

– Ключ. Поверните, – выдохнул Котов.

Гордеева кивнула и заглушила мотор.

– Господи, скорую надо вызвать... – засуетилась Наталья, хотела уже побежать в дом за телефоном.

– Нет! – неожиданно крикнул парень, схватив её за руку.

Женщина остановилась и хмуро уставилась на Данила, тот умоляюще смотрел на неё.

– Я… работу потеряю… не надо.

Гордеева поджала губы.

– Ладно, – выдохнула она. – Дело ваше, но вам нужна помощь.

– Да. Помогите, пожалуйста.

– Да я трогать вас боюсь! Это же не авария? Вас не сбили? – Воображение рисовало Наталье сломанный позвоночник, раздробленные ноги и прочие ужасы травматологии со слайдов курсов по оказанию первой помощи пострадавшим.

– Нет, всё не так страшно, как выглядит.

Рядом по тротуару прошла парочка, офигевая от увиденного. Гордеева нервно прокашлялась, перебросила шлем через забор, не особо заботясь о его сохранности – всё равно весь в крови, подняла мотоцикл и закатила к себе во двор, так как это было ближе. В голове даже вопроса не промелькнуло, почему парень рухнул возле её, а не своего, дома.

Вернулась и протянула руки Данилу, помогая подняться. Тот, скрепя зубами, оперся на подставленное плечо и захромал, поддерживаемый Натальей.

Женщина довела его до дивана в комнате, осторожно усадила на него.

– Подождите, сейчас аптечку принесу.

– Угу.

Наталья быстро вернулась, прихватив с кухни лёд, засыпанный в пакет.

Вернулась и замерла – коты уселись рядом с Даниилом, удовлетворенно урча, тот же – даром, что пострадавший – сидел довольный и гладил их рукой со сбитыми костяшками.

– Ладно, – тихо, но ревниво выдохнула Наталья и подошла к парню. Присела рядом на диван, раскрыла аптечку и взглянула на разбитые губы.

– Кто вас так? – смачивая ватку спиртом, спросила она.

– На работе… Пофлиртовал с чужой девушкой, ну её парень мне и навалял, – с усмешкой ответил Котов, разглядывая лицо Натальи. Оно сейчас было так близко, что достаточно руку протянуть. Он сглотнул, задержал взгляд на нежных губах, а после снова посмотрел в такие красивые, но холодные глаза.

Гордеева нахмурилась.

– Будет больно, – сказала она и не церемонясь прижала ватку к разбитой губе.

Котов дёрнулся, сморщившись от боли.

– Ух, ёб... лки, – выдохнул он.

– Терпите, вы же мужчина, – отчеканила Наталья и снова ткнула ваткой в ранку.

– Не-не-не. Давайте, лучше я сам, – занервничал Данил, отстраняясь.

Женщина вздохнула:

– А вы ждали, что я нежничать буду? Вас лечить надо, и лучше бы в больнице: возможно у вас сотрясение. Но раз уж туда не хотите, теперь не жалуйтесь.

Она настойчиво подалась вперёд, метясь в глубокую ссадину на щеке. Котов отстранился, откинувшись на спинку дивана и спугнув котов. Умудрился при этом одной рукой скользнуть по плечу Натальи, огладить по-хозяйски, как Филю пару минут назад. Наталья зашипела возмущённо, откинув наглую руку.