– Та-а-ак, давайте, я отдам вам аптечку, а вы пойдёте домой и там спокойно полечитесь.

– Я? Нет-нет. Извините. Я больше не буду. И сопротивляться тоже.

Парень посмотрел уже более заторможено, присел и зажмурил глаза.

– Лечите меня.

Наталью формулировка покоробила, но от комментариев она воздержалась. Начала тыкать ваткой в лицо, но из-за того, что парень перестал смотреть на неё, переключила внимание на раны. И её движения смягчились: она бережно смыла кровь – всё-таки побои были довольно жёсткие, это отрицать глупо, а когда смазывала ссадины заживляющей мазью, была уже максимально нежна и аккуратна.

Данил всё это время сидел и осторожно вдыхал, ловил каждую нотку запаха Натальи: цитрусовый запах геля для душа, морская соль, мятные нотки крема и… такой тёплый и дурманящий запах самой женщины.

Вспомнилось детство – как мама точно так же бережно обрабатывала ссадины на лице, после падения с велосипеда: русые волосы аккуратно зачёсаны назад, в карих глазах теплится огонёк нежности, а на лице замерла мягкая и сочувственная улыбка.

«Котик, ты ещё маленький, не садись пока на велосипед, ладно?» – эхом прозвучало в голове.

Данил нежно улыбнулся и открыл глаза. Перед ними возникло лицо Натальи: тот же возраст, что и у его мамы, когда той не стало. Они были такие разные, но в чём-то очень похожие. Та же изящность черт. Та же сдержанная гордость и внутреннее достоинство во взгляде. Та же мягкость, но внутренняя сила характера.

– С лицом я закончила, – сказала Гордеева и заглянула Данилу в глаза.

Лицо Натальи напряжённо замерло, и сердце парня в груди ёкнуло, он первый отвёл переполненный эмоциями взгляд в сторону, поднял руку и взъерошил волосы.

– Извините.

Обоих сковала неловкость. Гордеева потупила взгляд и нервно улыбнулась.

– Да не за что. В принципе я бы помогла любому, кто в этом нуждался. Так что дело не в вас.

– Нет, – отрезал Данил и скривил разбитые губы. – За то, что… За вчерашнее, в общем.

Наталья вмиг похолодела, отпрянула, поднялась с дивана.

Данил взглянул на неё и ломано улыбнулся. В голове промелькнули картинки того, как он танцевал стриптиз очередной женщине, а после их застал её муж. Работа есть работа, конечно, но почему-то сейчас стало мучительно стыдно, словно перед ним не очередная женщина стоит, а его мама. И он, буквально полчаса назад, членом тряс перед чужой женщиной и трогать себя давал.

– Давайте, мы просто сделаем вид, что ничего не было, и забудем этот постыдный инцидент, как страшный сон, – отчеканила Гордеева, скрестив руки на груди.

– Ладно, – растерялся Котов, ведь, с одной стороны, вчерашний инцидент ему безумно нравился – до тех пор, пока их не прервали, и он точно хотел бы ещё раз повторить. Но с другой… Он – стриптизёр – в глазах большинства ничем не лучше проститута. И если они станут любовниками, а Наталья узнает, что Данил совсем не бармен, чем всё это закончится?

Точно ничем хорошим.

11. 11. Вот засранец

– Вот и замечательно, – строго сказала Наталья. – Где ещё обработать нужно?

Данил нервно улыбнулся и жалобно вскинул брови. На лице так и отпечаталось: мол, если скажу, точно не станете.

– Ну раз нигде, тогда я… – начала вставать Наталья, но парень перехватил её за запястье. Гордеева укоризненно сверкнула глазами, но присела обратно.

– Ещё… бока и… низ спины, – пытаясь удержать прорывающуюся улыбку, очень осторожно сказал Данил и поджал разбитые губы.

Женщина сделала глубокий вдох, отчаянно желая сказать «нет», но фингал на лице парня уже побагровел.

– Ладно, раздевайтесь, – скомандовала Наталья, стараясь не смотреть на жалобную моську и краснея ушами.