Аза пытался унять приступ тошноты.

– Ученые бились над гуманностью, пробовали держать мужчин и женщин отдельно. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. – Мужик хитро подмигнул Азе. – Это не помогло. Часто перед солдатами, что занимались незаконнорожденными, возникала такая картина: комнатка подвала площадью пятнадцать квадратных метров забита людьми под потолок. Такое встречалось в каждом жилище, а кто не пугался холода и мышей, перебирались в заваленные мусором склады и подсобки, кишащие разнообразной шерстяной тварью, которую, кстати сказать, не брезговали съесть. Нищета царила вокруг. Говорят, от подобной жизни люди сходи с ума.

В один ужасный день начали строить стены. Сначала стройка держалась в тайне… Так мы же не слепые! Поняли, что к чему… – мужик почесал бороденку, утер нос. – Из миллиона решений они выбрали самое неверное. Пролетел самолет, сбросил бомбу. Территория от океана до южных границ подчистилась. Нас защитила стена.

– Так она для нашей защиты? – удивился Аза.

– Стены достраивали с большим трудом. Зараженные земли будут хранить яд еще сотни лет, а пока он рассосется, здесь уже никого не будет, радиация знает свое дело! Стена-не стена, радиации все едино. Слышал про М17?

– Да.

– А что означает, знаешь? – прищурился мужик.

– Нет. А что?

– М – массовость, а 17 – ее степень. Каждый семнадцатый выживает, а остальные дохнут! Была и М13, И М16. Все они по сути своей одно и тоже. Умирают все, сроками их смерть расходиться. Однажды кто-то решил, что за стеной кущи райские разрастаются, пока мы тут отсиживаемся, а кто-то ему поверил… И началось. Одни ползут туда, другие пытаются залезть оттуда…

– Я не понял, мы с какой стороны стены? – нахмурился Аза.

– Мы с тобой в зоне горького несчастья. – старик почесал затылок. – Там хорошо, где нас нет! А? Ха-ха! Только ты этим смельчакам не завидуй, радиация стен не видит, города тоже, говорят, иссохлись. А кто-то говорит, что есть люди и в угоревших городах выжили…

Аза помолчал немного, обдумывая рассказ.

– А о приютах? Что слышно? – Аза сглотнул, его горло пересохло от волнения.

– Их было много. Очень. Слово-то какое выдумали – приют… Огромные каменные коробки, серые, неприступные, ни оконца, ни дырочки. У каждого был свой двор за высоченным забором. До недавнего момента думал я, что работающие там люди умерли еще тогда, при взрыве. Приюты-то все рядышком стояли, бок о бок. Целый арсенал… А несколько месяцев назад, считай уж больше года прошло, пришел к нам в деревню человек в странной одежде, черный от сажи. Отмыли мы его, накормили. Спрашиваем откуда, а он все про пожар бормочет! Глаза дикие, руками трясет, ночами не спит и про пожар говорит. Так и умер от недосыпания через пять дней. Потом только догадались мы, что он из приюта, по форме догадались – халатик такой серенький с бирочкой. Отстирали надписи на бирочке, да и узнали! В ста километрах от деревни такой приют стоял! И до сих пор работал!

– Сто километров? Это не много.

– В ту сторону. – мужик махнул рукой в темноту.

– Интересно. – Заключил Аза.

Мужик кивнул. Достал из кармана куртки прямоугольный сверток, вынул из него трубочку и сунул в рот. Из другого кармана достал маленький предмет, который легко уместился в ладони, щелкнул и поджег бумажную трубочку. Красным пятнышком трубочка медленно тлела, мужик то и дело вынимал ее изо рта и выдувал сизый дымок.

– Что это?

– Это что?! Папироска! Не видывал? Ты не куришь? Хочешь, научу!? – Старичок поделился с Азой в точности такой же трубочкой.

– Теперь подожги, и дыши через нее!

Аза втянул воздух и закашлялся, мужик похлопал его по спине и сипло засмеялся. В голове у Азы закружилось, подступила тошнота, пальцы обмякли, в горле запершило, на языке осел горький осадок. Запрокинув вверх голову, Аза чуть не упал.