– Мама заругает, – с сожалением произносит подошедшая сестра, – Вставай.

Сережа поднимается. Марина осматривает пыльную полосу возле кармана на шортах брата.

– Если мама увидит, мороженого не купит, – заявляет она, после чего принимается отряхивать шорты брата от грязи.

Грязь – сухая, легко, почти без следа, сходит с ткани, чему Сережа очень радуется и на радостях хвалится перед сестрой найденным “Другом”. Осмотрев мятую пачку, Марина заявляет, что лицевую панель можно вырезать и наклеить в альбом, остальное лучше выкинуть. С мнением сестры Сережа соглашается, пачку оставляет ей на хранение, сам же снова приседает, продолжает погрузку транспорта.

– Пойдем, мама ждет, – говорит Марина.

– Би-биб, – отзывается Сережа, и поскольку кузов наполнен лишь наполовину, решает все же не оставлять столь необходимое для родного поселка занятие. Осколок разбитого зеркала в руке мальчика ловит солнечный луч, запускает зайчика в темную кабину самосвала.

– Би-биб, – довольный находкой произносит Сережа.

– Идем, – повторяет Марина.

Солнце над присевшим мальчиком неожиданно закрывается чем-то большим тяжело дышащим, и в следующий момент кто-то грозно произносит:

– Вы кто?

Сережа поднимается, оборачивается. Раньше ему не доводилось встречаться с начальником ЖЭО и теперь…

Тут, я думаю, необходимо заметить, что в свои неполные пять лет Сережа уже умел считать, читать и даже писать печатными буквами, в связи с чем мог довольно свободно изъясняться на родном русском языке. Причем не только прозой, но и, заученными в средней группе детского сада, стихами. Такие достижения сына, в числе прочего, занимали немалую долю в бюджете семейной гордости и постоянно подталкивали к их демонстрации перед гостями.

Гости бывали часто, и так же часто брат с сестрой, по их просьбе, в угоду родительскому, да и своему, самолюбию, представляли перед публикой разнообразные артистические номера собственного изобретения. Номеров было много с заранее подготовленным текстом, или с импровизированной в ходе самого выступления пантомимой. Бывали номера с песнями и даже с игрой на пианино.

На пианино играла сестра. В новом школьном платье с белым фартуком садилась Марина на подвинутый Сережей специальный винтовой стул, опускала руки на клавиши, играла проигрыш. Сережа в темных шортах с лямочками, белой рубашке с бантиком-киской под воротником выходил вперед чуть вправо перед сестрой, дожидался окончания проигрыша и начинал петь:

Козлик рогатый по садику бродит,

А котик мохнатый за козликом ходит…

Сережа не всегда улавливал ноты, и это конечно же, не оставалось незамеченным. Но дети так старались, что гости дружно от души смеялись и просили продолжения концерта. Заканчивались представления обычно лучшим номером младшего ребенка, хитом сезона – стихотворением “Мишка косолапый”. По просьбе мамы, под одобрительные взгляды гостей забирался Сережа на, установленный в центре комнаты, табурет. Под знакомые всем два небольших четверостишия, “собирал” и “укладывал” в корзину, рассыпанные между елей и сосен, шишки. Затем, одна из них, не успевшая свалиться ко времени сбора урожая, падала, как известно, “прямо мишке в лоб”. Мишке было больно и обидно, что и без лишних слов моментально отражалось на проникнувшемся лесной трагедией лице ребенка. Со всем, на какой способна детская фантазия, возмущением топал Сережа ножкой по табурету; и понимали гости насколько опасно бродить по неизведанным тропам; насколько суровы и непредсказуемы лесные законы. Гости аплодировали, папа сиял, мама вносила торт или, в зависимости от повода сбора гостей, пироги.