Да что там “Козлик рогатый” или “Мишка косолапый”!? В отсутствие посторонних брат с сестрой начинали разучивать настоящую взрослую песню “Полюшко поле”. Недостаток слуха певца не смущал. Марина уверяла, что слух можно развить. Главное слушаться её и стараться. Сережа пытался слушаться и, как мог, старался. Марина играла, Сережа пел. Пел столько, сколько необходимым считала сестра. По пять, по восемь раз наигрывала Марина на пианино первый куплет. По пять и восемь раз напевал Сережа тот куплет, стараясь петь не только громко, но и попадать музыке в такт:

Полюшко поле,

Полюшко широко поле.

Едут, едут по полю геро-о-ои,

Это Красной Армии герои…

Пел Сережа, и рисовалась в его воображении картина. По широкому недавно скошенному полю проходил конный отряд. Кони ладно, в такт подпрыгивали легкой рысцой. Впереди в серо-коричневой гимнастерке перетянутый ремнями ехал командир. На околыше фуражки виднелась красная звездочка. Уверенная посадка всадников, добродушие в их лицах, бодрая поступь коней, все это вместе изливало поток хорошей праведной силы; силы призванной защитить, предохранить; силы ведущей к миру и благоденствию; силы дарующей свободу, несущей восторг, торжество.

Проехав по полю отряд входил в березовую рощу. И теперь среди берез можно было видеть, как легко перебирая ногами, подаваясь то в лево, то в право несут кони своих всадников. И ничто не собьет отряд с пути, ничто не остановит их в борьбе за единственно верную истину. Изящество гарцующих коней, грациозная посадка всадников, на фоне высоких раскидистых берез и того же большого великого поля воспринимались маленьким певцом как верх изумительной порядочности, изысканной чистоты, всеобъемлющей добродетели, как эталон красоты…

Так вот теперь, этот всесторонне развитый ребенок, привыкший к общению со взрослыми; ребенок, обильно обласканный любящими родителями, их друзьями и знакомыми, отчего глубоко убежденный в доброте и приличии взрослого человека, при виде начальника жилищно-эксплуатационного отдела в один миг забыл про свой огромный интеллектуальный, творческий потенциал. Теперь он не знал, что ответить на элементарный вопрос. Вместо ответа Сережа настороженно потянулся к старшей сестре, взялся за её руку и произнес единственное, что смог вспомнить:

– Би-биб.

И немного подумав, на всякий случай, сценически сердито топнул ножкой.

Ожидаемых аплодисментов не последовало. Напротив, тяжело дышащий склонился, почти навис над маленьким актером и пристально принялся рассматривать потенциальную жертву. Марина испугалась не меньше брата, она крепко сжала его ладонь и негромко позвала “Мама”. На помощь к детям, припадая на одну ногу подошел учитель ботаники Николай Андреевич.

– Федор Ифанович, – обратился к начальнику ЖЭО ботаник, – Это дети.

Федор Ифанович, перевел свой единственный, но не ставший от этого менее проницательным глаз на подошедшего. Изучающе, словно видит впервые, посмотрел ему в лицо. Невидящий белесый глаз остался в том же, обращенным к детям, положении.

Ужас, поначалу охвативший Сережу, заставивший его забыть почти все слова, на фоне подоспевшей поддержки, сменился интересом. С нескрываемым любопытством Сережа принялся рассматривать невиданное ранее зрелище.

Начальник же ЖЭО столь заинтересовавший ребенка продолжал пронзительно всматриваться в подошедшего ботаника.

– Это дети Виктора Семеновича, – сказал Николай Андреевич, – Учителя физики.

Сообщение Николая Андреевича особого впечатления на начальника ЖЭО не произвело. Он все так же внимательно изучал того, кто это сообщение сделал и как бы спрашивал: «А ты кто?» Сделавший сообщение смутился. Западая на одну ногу, он чуть отступил. И тут в глазе тяжело дышащего человека что-то прояснилось.