– Ты? На свидание? На кто на тебя такую позарился? – скинул Петька подбородок, издевательски присвистывая, – От тебя же соляркой за три километра разит.

Личико Маньки Сорванца заметно посуровело.

– Ой, ну что ты, Петя, к девушке пристал? Видишь, на свидание идёт. Я, честно говоря, так и подумала, что ты, Маня, на свидание пошла, – вступила в разговор Марья, пытаясь спасти ситуацию.

– Она? На свидание? – недалёкий Петька всё никак не успокаивался.

– Она, – подтвердила Марья, хватая Петьку за рукав и встряхивая, – Мне не спалось, я во двор вышла, а за воротами Петя. Вот, мол, Маня Волкова куда-то идёт. Поздно уже, опасно. Вдруг обидит кто. Я Пете так и сказала, что ты на свидание, но Петя сильно за тебя переживал. Вот мы и пошли за тобой. Правда, Маня, честно. Мы уже уходим. Да, Петя? Пойдём? – она потянула упирающегося Петьку в сторону посёлка, – Давай, Маня, так: мы тебя не видели, а ты – нас. Мало ли, что люди выдумать могут?

– А в сумке что? – Петька был редкостным олухом.

– Помада, тебе же сказали, – ответила за Маньку Марья и пихнула Петьку под рёбра, – Пойдём, а то мой муж проснётся.

Воспоминание о крепких кулаках Ивана, Марьиного мужа, вернуло неудовлетворённого и злого Петьку на землю.

– Да, надо идти, – согласился он и неохотно последовал за любовницей, оставляя взбешённую его насмешкой Маньку Сорванца в покое.

Берёзовая роща, узкая, заросшая спорышом и осотом тропинка, деревянная калитка, задний двор и густые заросли в розовых цветах.

Последние метры своего пути Манька преодолела стремительно и смело, а её сердце стучало так, что обиженная девушка чувствовала, как неистово оно бьётся о рёбра. Справедливое возмущение словами первого красавца деревни заставляло её скрипеть зубами от злости и сжимать кулаки.

– Соляркой разит? – бурчала Манька, пробираясь сквозь колючие кусты шиповника и не чувствуя боли, – Соляркой? – она не заметила, как остановилась перед широкой дверью в заветный погреб четы покойных Ужицких, – Ах, ты… перец! Червивый помидор! – она не находила слов, мучаясь бессильным бешенством.

Маня настолько разнервничалась, что забыла проверить, нет ли поблизости невольных свидетелей её опасного променада, но, судя по тому, что вокруг стояла расслабленная тишина, изредка прерываемая отрывистыми стенаниями одинокой ночной птицы, погони не было.

Глаза, заточенные на осмотр всякого рода механизмов, сами выхватили громоздкий навесной замок, а проворные пальцы принялись с жадностью его ощупывать.

– Потайная дужка! – разочарованно протянула девушка, с неодобрением разглядывая антивандальную, монолитную конструкцию, которую не встречала ещё ни разу – не пользовались люди у них на селе такими хитроумными замками.

Ну, Ужицкий! Ну, дед! Что же за богатства он здесь хранил, если так подготовился? Инцидент с невежливым Рукавицей ушёл на второй план. Что делать-то?

Ковырялась Маня долго, позабыв про осторожность и время, но взломать хитроумный замок ей никак не удавалось. Совершенно вымотавшись, она устало облокотилась об дверь лбом и чуть не потеряла сознание от ужаса – обитое железом дверное полотно заскрежетало, подалось вперёд, слетая с петель и выворачивая поролоновый утеплитель, катастрофически накренилось и… полетело в погреб с жутким грохотом.

Маньке показалось, что адский шум разбудил всех соседей в округе, и даже полная луна выглянула из-за облака, интересуясь происходящим беспределом. Отчаянная девчонка быстро закинула инструменты в сумку, перекинула лямку через плечо, схватилась за голову, заботливо прикрывая лицо рукавами, и бросилась бежать. Шипы кустарника нещадно терзали её худые плечи и колени, но перепуганной воровке было всё равно – от страха она о боли забыла.