На более позднем этапе судебного процесса Плиннер указал на первый признак того, что дело является личным: дружбу между Кафкой и Бродом. Он попросил суд отделить рукописи, которые Кафка передал Броду в качестве подарков, от рукописей, которые Брод взял из стола Кафки после его смерти. Последние документы, предположил Плиннер, не принадлежат ни семье Хоффе, ни Национальной библиотеке, и если кому-то и принадлежат, то только Майклу Штайнеру, единственному из ныне здравствующих наследников Кафки, который сейчас живет в Лондоне.
Некоторые исследователи оспаривают права Брода даже на подарки, которые он получил непосредственно от Кафки. Например, биограф Кафки Райнер Штах пишет, что, хотя Брод утверждал, что Кафка передал ему различные незавершенные рукописи в качестве подарков, но на самом деле Кафка передавал их Броду как своего рода «бессрочную ссуду», и позже Кафка прямо просил Брода сжечь и эти рукописи тоже. Учитывая заслуги Брода в сохранении наследия Кафки, мало кто оспаривал мнение Брода. Так, Майкл Штайнер в адресованном мне письме отмечал:
Интерес к наследию Кафки и этому делу состоит, кроме всего, и в возможности того, что рукописи, которые являлись предметом судебного разбирательства, могли включать в себя отдельные документы, которые Франц Кафка никогда не передавал Максу Броду и которые поэтому не принадлежат к его наследству. Потребовалось много лет, чтобы составить опись этого имущества, но даже после этого (в силу того, что этот список не был подготовлен специалистами) оставалась и остаётся неопределенность по поводу того, действительно ли некоторые рукописи были на самом деле подарены Броду Все судьи на протяжении многих лет всячески подчеркивали, что занимаются не этим вопросом, а исключительно тем, кто является законным владельцем принадлежавших Броду рукописей – согласно его завещанию или подаренных им при жизни.
Дискуссии, которые разворачивались перед судьей Копельман, эхом отзывались и за пределами зала суда. Так, в январе 2010 года Райнер Штах писал в своей колонке в берлинской газете Tagesspiegel:
Безусловно, Марбах был бы подходящим местом для наследия Брода, поскольку там находятся учёные, имеющие опыт работы с трудами Кафки, Брода и со всей историей немецко-еврейской литературы. Серьёзные переговоры дочерей Хоффе с Марбахом, которые идут в настоящее время, вызвали определённое недовольство и алчность в Национальном архиве Израиля [sic]. Но им не хватает людей со знанием языка и среды, характерной для культурного пространства между Веной, Прагой и Берлином, в котором возникали эти тексты на немецком языке. Молодой Брод поддерживал контакты с Генрихом Манном, Рильке, Шницлером, Карлом Краусом, Ведекиндом и такими композиторами, как Яначек, и обсуждал с ними в том числе и переписку с Кафкой. Но всё это происходило за несколько десятилетий до его прибытия в Палестину. Говорить здесь об израильском культурном достоянии кажется мне абсурдным. В Израиле нет полного издания работ Кафки, нет ни одной улицы, названной в его честь. А если вы хотите найти Брода на иврите, то вам нужно идти в букинистический магазин>8.
Действительно, Мордехай Надав создал архивный отдел Национальной библиотеки только после 1966 года, когда он получил в своё распоряжение литературное наследство Мартина Бубера и израильского лауреата Нобелевской премии Шмуэля Иосефа Агнона, и только в 2007 году в библиотеке были созданы отделы рукописей и литературного наследства>9. Но некоторые израильтяне встретили в штыки само предположение о том, что Израилю не хватает опыта и ресурсов, необходимых, чтобы выступить в качестве хранителя рукописей Брода. «Как уроженец Праги, который вместе со своими коллегами по Еврейскому университету исследует в Израиле и за рубежом еврейскую культуру и историю во все исторические периоды на таких языках, как иврит, немецкий и чешский, я категорически протестую против лицемерных и возмутительных претензий, которые ставят под сомнение законность проведения нами подобных исследований и возможность надлежащего научного обращения с первоисточниками в целом и с наследством Кафки и Брода в частности», – заявил профессор Отто Дов Кулька израильской газете