Надо было уходить и потом ставить Регинку перед фактом. В конце концов, это только наши с Силией дела и не надо было вмешивать в них любимую. А я чего-то боялся, чего-то ждал. Вот и дождался.

– Ведь ты бы меня все равно приняла тогда.

– Не факт, что сразу.

– Ничего, подождал бы.

– Но история не знает сослагательного наклонения. Если бы ты тогда поговорил с женой раньше… Если бы Лилия послушалась Париса… Такое маленькое, ничтожное «бы» сломало столько жизней.

– Если бы маленький Гиппократ не оттащил Париса.

– Я не думаю, что так было бы лучше!

– Тогда, возможно, Атлантиду не погубили бы мацтиконы. Не всегда чья-то смерть – это трагедия, Регин.

– Я знаю, к чему ты клонишь. Но я не согласна с тем, что твоя смерть хоть кому-то сделает лучше.

– Тебе ведь больно на меня даже смотреть. Я теперь, узнав об этом, не понимаю, куда себя деть, как быть, что сделать. И по-прежнему считаю, что…

– Возможно, со временем я привыкну.

– Уже столько лет прошло. Не привыкла же.

– А если с тобой что-то случится, мне будет больно постоянно.

– Не будет. Вот тогда боль со временем притихнет, уйдет на задний план. Смотри, Парис же привык.

– И предал Атлантиду.

– Ну к тебе, думаю, никто с таким предложением не сунется и…

– Оникс, заткнись пожалуйста. Не хочу об этом говорить. И думать тоже не хочу.

Регина сердито на меня посмотрела, но не стала возражать, когда я привлек ее к себе. Ткнувшись носом в мое плечо, она вздохнула и притихла. Ну хотя бы прикасаться ко мне ей не больно, и на том спасибо. Можно было бы, конечно, пытаться довольствоваться этим, и в нынешней ситуации ничего другого не остается.

Но я ведь хочу не только спать с любимой женщиной! Да и она, думаю, не согласится на такую роль. Зачем делить постель с тем, на кого в остальное время смотреть не хочется? Тем более у нее есть альтернатива в виде охранников. На них и смотреть не больно, и время с ними проводить приятно. Хотя, конечно, прежде чем думать за лису, надо, ради разнообразия, спросить ее мнение.

– Тебе и правда хорошо в постели со мной?

– Да, несмотря на то, что мы закрыли еще не все пробелы… Лучше, чем с кем бы то ни было, это точно.

– Не больно, как в остальное время?

– Нет. К чему эти вопросы?

– Как насчет того, чтобы ограничить пока наши отношения только таким образом?

– И что? – она посмотрела на меня, прищурилась. – Ты согласишься быть моим очередным мальчиком по вызову?

– Я соглашусь быть твоим единственным мальчиком по вызову.

– Вот как! Хотя в результате этого ограничения я все равно ничего не теряю. Но меня пугает это твое «пока». Оникс, я же прекрасно понимаю, что надолго тебя не хватит, ты захочешь большего и…

– Статус изменится только если ты захочешь. И будет все как ты захочешь. Мне-то чего жаловаться? Ты будешь моей, позволишь себя любить, не придется с кем-то тебя делить. Все равно у нас не просто секс и мы оба это знаем.

– И ты перестанешь искать приключения на свою голову?

– Конечно! – лиса недоверчиво фыркнула. – Ну правда, ведь мне надо будет беречь свое тело для твоего удовольствия.

– Я не знаю. И вообще не могу рассуждать о сексе, когда ты так близко и без футболки! Хочется не болтать, а делать.

– Ну так тебе никто ничего не запрещает.

Хоть маленький Гиппократ и не дал мне свалиться в эту белую бездонную яму, энергия обожгла и меня тоже. Три дня я болтался между жизнью и смертью. Три дня Нестор, призвав на помощь все свои знания, умения, созвав коллег и лучших врачей планеты, боролся за мою жизнь. Зачем? Впрочем, это глупый вопрос, конечно. Мы всегда отчаянно сражаемся со смертью, надеясь вырвать из ее рук тех, кого любим. У деда получилось. У меня – нет.