Три дня перед моим мысленным взором проносилось одно и то же. Удивленные глаза, протянутые ко мне руки, которые тают в этом безжалостном белом свете. Три дня все повторялось снова и снова. И лишь в последние сутки видения, терзающие меня, вдруг отступили, перестали глодать тупыми клыками мою душу.

Я обнаружил себя в том самом месте, куда привел Лилию в день нашей свадьбы. Сам, взяв за руку, отвел ее туда, где оборвалась жизнь моей любимой. Если бы знал, что веду ее на эшафот, собственноручно бы себе ноги сломал! Если бы я мог заранее знать, чем обернется эта наша прогулка!

– Не кори себя, любимый. – вдруг услышал я голос, который, я был уверен, остался за чертой прошлого.

А повернувшись, увидел Лилию. Вся в белом, как и в день нашей свадьбы, она смотрела на меня без укора, только с невероятной любовью во взгляде.

– Я виноват. Ты погибла из-за меня.

– Не говори так. Ты не виноват, Парис. Никто не виноват, понимаешь? Просто такой оказалась моя судьба. Жаль, что тебе пришлось страдать из-за этого. Жаль, я не могу забрать с собой твою боль.

– Если бы я успел тебя спасти. Если бы я не привел тебя туда…

– Тише, тише. А то ты так договоришься до того, что тебе вообще не надо было меня узнавать.

– А вдруг? Может, если бы мы тогда не встретились, ты была бы жива и счастлива. Не со мной, но жива!

– Парис, никто не знает, что было бы в другом случае. Одно я знаю точно: я была счастлива с тобой. Я благодарна тебе за это счастье. И я хочу, чтобы ты продолжал жить за нас обоих. Тогда я и дальше буду счастлива.

– Как можно жить без тебя?

– Настанет время и мы будем вместе. Но пока ты должен пройти свою дорогу. Если уж суждено нам было разделиться – значит, тебе предстоит сделать еще что-то важное. Прежде чем мы снова будем вместе.

Впоследствии, вспоминая эти слова, я недоумевал: неужели злое мироздание, судьба или кто там, оставили мне жизнь, чтобы я погубил тысячи других? Чтобы я стал предателем? Или это была такая проверка на прочность, которую я не прошел? Жаль, нельзя найти того, кто распоряжается нашими жизнями и потребовать ответа! Пути Господни неисповедимы – так говорят земляне. Воистину! Потому что и теперь я не могу понять, зачем же я остался, если спасение моей жизни стало казнью для всех остальных?

Но тогда я не знал грядущего. Не знал и дед. А то бы, не сомневаюсь, не стал за меня бороться, а лично поспособствовал бы моей скорой отправке на тот свет. Он был бы в этом стремлении абсолютно прав. Бедный Нестор, ведь его ждет совершенно кошмарная судьба – и тоже из-за меня.

А тогда он меня все-таки вытащил. Как раз после того, как мне привиделась Лилия, я окончательно пришел в себя. Кое-как выполз из своей комнаты, добрался до кабинета деда и услышал, как Нестор разговаривает с кем-то. Прислушался – это был врач, отец маленького Гиппократа, который оказался не в том месте и не в то время.

Уже позднее, наблюдая самого Гиппократа, я не раз и не два спрашивал себя: а что я ощущаю по отношению к этому мальчишке? Очень легко было бы свалить всю вину за произошедшее на него. Ведь если бы он не полез на это дерево, ничего не случилось бы. Или если бы родители лучше смотрели за своим шалопаем… Очень легко. Но почему-то не получалось.

К Гиппократу я чувствовал благодарность. Нет, вовсе не потому, что он меня тогда спас, как я спас его самого минутой раньше. А потому, что впоследствии он ни разу не вспоминал о том случае. Спасибо ему за это. И еще я чувствовал восхищение, когда, в момент атаки мацтиконов, увидел, как этот парень отважно сражается с врагами, с теми, кого я впустил в город. Он, все еще совсем мальчишка, ставший врачом, как и отец, не спасовал и честно дрался с теми, кто напал на его родной город.