И ведь я вспомнил тот момент. Я был очень мал, но до ужаса отчетливо запомнил эту картину: Валентин стоит лицом к окну, на коленях, протягивает руки к солнцу, которое уже вскарабкалось на небо, и что-то тихо шепчет. Никто не учил нас молиться и просить что-то у тех, кто неосязаем, да. Но откуда это взялось в маленьком мальчишке? Разве что любовь и отчаяние подсказали ему единственный способ обрести утешение. И, кто знает, может, и помочь близкому человеку. Хочется верить, что наши молитвы на это способны!

***

– Обними меня, Оникс. – попросила Регина, и я тут же это сделал. – Как же страшно! И как же мерзко!

– Сталкиваясь с описанием насилия, я всегда задавался вопросом: неужели эти ублюдки не понимают, что делают жертве больно, травмируют ее? И только сейчас осознал: да, им это прекрасно известно. И именно это доставляет уродам удовольствие. Поздно дошло, как всегда.

– Не в этом дело, милый. Ты не насильник. Ты очень добрый, хороший, честный парень и потому не можешь понять их логику, их мотивы. Даниил, думаю, тоже не сразу к такому выводу пришел, а в результате долгих раздумий. Может, повзрослев, еще и снова у папочки в мозгу прогулялся, чтобы постичь эту логику. Но какой же мерзавец этот Гаррик!

– Жаль, что природа не дает тем, кто уступает в физической силе, какие-нибудь способности вроде твоего телекинеза. Хорошая была бы защита…

– Ох, детка, даже ее наличие не всегда уберегает от насилия. Иногда можно не успеть. А иногда сложно решиться. И это неэффективно. Насилие не остановит насилие.

Я кивнул. Да, Регина права. Укутав ее поплотнее, я предложил сделать небольшой перерыв, прежде чем продолжить. Пока любимая пила кофе и курила, я подумал, что не только возможность почувствовать власть и силу, получить удовольствие, сделав плохо другому, приводят человека к насилию. Еще одна причина – эгоцентризм.

Гаррик, думаю, считал себя центром всего мира. А я вспомнил еще одного такого человека: Давида6, в лапах которого несколько лет назад оказалась моя Труди. Он насильно заставил целую планету служить своим целям, не пощадил никого, собирался долго и хорошо жить за чужой счет. И мою сестренку счел подходящей заменой своей жене, прекрасной Асале, но не пожелал ни честно разойтись с супругой, которую в результате свел в могилу. Ни узнать мнение Гертруды по поводу предполагаемого союза. Это ли не насилие?

– Насилие конечно. – кивнула Регина, когда я поделился с ней своими мыслями. – Хотя он может этого и не осознавать. Но Дан правильно подметил: все эти люди росли в социуме. А потому знают: свобода одного человека закачивается там, где начинается свобода другого. Но эгоцентричные люди других и за людей-то не считают!

– Вот не зря говорят, что эгоизм – плохо!

– Нет, малыш, не путай. Плохо – эгоцентризм, когда человек считает, что ему все обязаны. Здоровый эгоизм необходим. Ведь не заботясь о себе, ты и остальным не сможешь помогать. Или сможешь, но недолго. Ресурсы закончатся. А вот когда в человеке просыпается эгоцентризм, он на автомате посчитает всех остальных недостойными помощи.

– Да, ты права. Но видишь, Дания считала Даниила центром своей Вселенной, однако он не стал эгоцентричным мудаком.

– В ее Вселенной были и другие люди. А он был хорошим парнем. И теперь я знаю, откуда ты такой хороший на мою голову взялся. – лиса с улыбкой процитировала свой любимый вопрос. – Это у вас наследственное: быть хорошими людьми.

– Хочется верить. Но даже если это не наследственное, в мире столько всего хорошего, что переходить на сторону зла категорически не хочется.

– Даже за печеньки?