– Нет, из Кызылкума. Вы проходите, дедушка.

– А спутников твоих как фамилии?

Назар Бабаев, привыкнув к полумраку, присмотрелся, наконец, к ветерану. Отметил, что дед еще крепок. Вот такие любопытствующие, они всех их еще переживут. Желуди дуба. А глаз один и тот стеклянный. Не моргая смотрит. Второе веко намертво сомкнуто, как запаяно. Как пить дать, Берлин брал!

– Все вам надо узнать, уважаемый! Амангельды и Гурбан, земляки.

Миронов отцепил, наконец, сумку и, слегка подтолкнув вперед молодого, шагнул в кухню.

Капитан Атаев встал ему за спину и обхватил горло предплечьем:

– Не нервничай, дедушка, дыши глубже.

Но Андреич вдруг присел и с неожиданной ловкостью вынырнул из-под руки. Через миг он уже левой запрокинул голову капитана, отпустившего от боли заломной на колено. Указательным пальцем-крюком Миронов едва не вспорол капитану щеку ото рта до уха. В правой дедушка держал невесть откуда взявшийся пистолет. Рукоятью он в силу огрел свою жертву по уху и направил оружие на майора.

Назар Бабаев уважал ветеранов. И ожидал от них всяких возможных пакостей. Но этот превзошел его ожидания. И про такие стволы, что тот наставил на майора, он когда-то читал в учебнике. Оказывается, запомнил, что патроны в них от автомата Калашникова, и ливер ковбойская дура выбивает через любой бронежилет. Назара Бабаева успокаивало то, что смотрела тяжелая приблуда на большого Кулиева. Лейтенант молча опустился на колени и руки заложил за затылок. Он вдруг вспомнил, что в КНБ служить пошел не по своей воле, а за старшим братом, потому что иначе не выжить большой семье, а в опричнине и харч получше, и прав побольше. Ему пришло в голову, что сейчас главное – по дури чужой не схлопотать тут пулю, а там либо свои вытащат, либо здесь, в России, убежище просить можно. Бабаев слышал, тут многие осели, и ничего, живут.

Гурбан Кулиев тоже подумал о сдаче в плен. Но он мыслил иначе. За операцию отвечал он, и иной дороги, кроме как обратно, у него не было. Держало начальство за горло его крепко, и кровь на нем была, хоть и не злодейски пролитая, как та, что на капитане Атаеве, а все одно. Ведь троюродный брат Кулиева с опальным министром финансов дружбу водил, так теперь всей семье выслуживаться. Сорвись он здесь, сдайся просто, и все пойдут по этапу как предатели. И отец, и братья, и зятья… Не дай бог!

Майор Кулиев, насколько мог, прикрылся Балашовым. Игорь был в сознании, но не ощущал своего тела, словно попал в лапы медведю.

– Пусти его, – крикнул Миронов. Целиться в медведя и удерживать обмякшего капитана было тяжело, долго так не простоять.

Майор Кулиев понимал, что попал в засаду. Их здесь ждали, хотя все странно. Русская контрразведка? Может быть, ждали, но не их? Если так, то договорятся. А если ФСБ? Если все же по наркоте? Если ни при чем террористы? Тогда полковник Сарыев кинет Кулиева. Кинет, как говорится, влегкую.

– Пусти внука, – уже не кричал, а членил слоги Миронов.

– Отпусти моего человека. И разойдемся! – предложил майор, не расставаясь с живым щитом, а, напротив, отступив с ним из-за стола к окну.

«Афганец» выпустил Атаева и шагнул в сторону. В этот момент майор с невероятной силой толкнул Балашова на Андреича.

– Атаев, бей! – заорал туркмен, голос его взвился тонко и лопнул, сорвался на хрип.

Тело Балашова не только долетело до Андреича, но едва не сбило его с ног. «Афганец» вынужден был правой рукой закрыться от него и откинуть в сторону. Капитан от начальственного крика пришел в себя и слепо, с колен, бросился на Миронова. Гурбан, видя, что маневр удался и ствол ТТ больше не направлен на него, решил повторить атаку. Поднапрягшись, он двумя руками швырнул на русского кухонный стол и устремился вслед за ним.