Некоторое время они шагали молча, потом Кори неожиданно заявил:

– Кажется я понял. – Лицо его при этом напротив оставалось задумчивым. – Согаал не желал иметь дела с людьми, поэтому посылали тебя. Ты ведь единственный каит мудрец!

– Да, ты прав. Тобиас стар и… Будем честны – зануден. Только не говори, что я так сказала – он мне уши оторвёт, а они мне ещё понадобятся.

Кори хихикнул.

– Согаал же своенравен, как и любой каит. – Продолжала Сеи. – Они оба очень упрямы и…, и…, м-м, не уступчивы. Поэтому когда речь заходила о переговорах, Тобиас не раздумывая посылал меня.

– А они… Я имею в виду Согаала и его народ, как же они живут, без мудрецов? Ведь только мудрецы знают секреты плавки металла, да и вообще, если подумать, большущую кучу всяких полезных вещей.

– Они действительно не умеют обрабатывать металл, но они договорились выменивать железное оружие у нас. Как я уже говорила, все их поколения – опытные охотники. Мы даём им оружие, взамен они доставляют нам много ценного меха. Вся твоя одежда, соткана трудолюбивыми лапами их мастеров.

– Я не знал всего этого. – Говоря это, он вытянул руки и осмотрел рясу.

– Ну ещё бы. Если всю свою жизнь прожить в поселении, не выказывать носа за частокол, да ещё ничем, кроме секретов людей не интересоваться, то можно даже не узнать какого цвета твоя кровь. Прости, я совсем не это хотела сказать.

– Ничего. Я тебя понял.

– Только не обижайся, у меня в голове сплошной туман. Мне тяжело одновременно говорить и идти.

– Я ничуть не сержусь. – Заверил Кори. – Ты самая мудрая и добрая каит, которую я когда-либо знал.

– Ох, – она глубоко вздохнула, в голосе её сквозило сожаление, – много ли каит ты знал и видел?

– Поглядите-ка! – Эрсипу поднял срубленный лист папоротника, валявшийся у тропы. – Сок ещё даже не подсох, ставлю фазана против синицы, что они совсем недавно прошли здесь!

– Будьте внимательны и посматривайте не только по сторонам, но и вверх. – Предупредил Согаал. – От квори можно ожидать чего угодно. И главное, чтобы не случилось – ни звука.

Объяснений не требовалось. Каждый из воинов с младых когтей знал, что квори ненасытные убийцы. Вряд ли кому-нибудь из каит по собственному желанию захотелось бы встретиться с ними. Кому-нибудь, кроме Хельмека. В его груди разрасталось неукротимое пламя. Кровь охотника, и кровь отца-воина, толчками гуляла по его венам, и кипела, и томилась. То были безумные запасы неиссякаемой, неизмеримой энергии молодости копившейся в его лапах, когтях и мышцах двадцать долгих Кровавых Глаз. Одна кровь жаждала другой крови.

– Вон они! – Шёпотом сказал Эрсипу. – Здесь их около тридцати лап.

Группа квори праздно двигалась по тропе, обламывая по пути ветки и оставляя зарубки на деревьях.

– Их слишком мало. Где же остальные?

Как раз в этот момент один из квори по неизвестной причине решил обернуться. Услышал ли он что-то, или просто вертел головой от скуки, но он заметил затаившихся. Его глаза внезапно округлились и он пронзительно заверещал:

– Тревога! Тревога!

Увидев преследователей квори оцепенели, и к удивлению последних с визгами и воплями кинулись врассыпную.

– Держите их! – Крикнул Хельмек и первым бросился в погоню.

В тот же мгновение лес и земля будто поменялись с небом местами. Хельмек нёсся вперёд, точно оголодавший волк, почуявший в траве крохотного беззащитного кролика. Перед лицом каит мелькали жалкие кляксы неба, и рваные клочья облаков, и густая трава, и непроходимая чаща, но все это пролетало, проносилось мимо, и его лапы стучали, отбивая частую дробь, которая сливалась с оглушающим стуком собственного сердца и он задыхался, точно от жажды. Вот только это была не простая жажда.