И действительно, в Копенгагене разразилось «моровое поветрие». Все горожане надели маски, а братьям Бестужевым вообще запретили выходить на улицу.

– Всё, Лёшка, мы под арестом! – объявил Михаил. – Ни шагу из дома.

Неожиданно прибыл курьер, и им было велено прибыть в посольство.

– Чума, мои дорогие, – объявил братьям посол Долгоруков. – Езжайте в Берлин и учитесь там в Высшем коллегиуме.

– Как здорово, мы увидимся с отцом, он ведь посол в Берлине, – обрадовался Алексей.

– Ты не знаешь нашего папочку, – рассмеялся Михаил.– Его не так просто будет сыскать!

И действительно, прибыв в Берлин, братья Бестужевы не застали своего отца.

Его секретарь тихо прошептал по секрету:

– Куда отправился не ведаю. Хотя знаю, что гофмейстер Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин провинился в любовных утехах, и по указанию царя должен отправиться в Курляндию к молодой вдове герцогине Анне Иоанновне, с целью помочь ей управлять делами.

Шёл 1709 год, и молодой Андрей Иванович Остерман, секретарь Посольской канцелярии, уже делал свои первые успехи. Кроме работы в Посольском приказе, где Остерман показал себя дельным и очень прилежным исполнителем, он по рекомендации вице-адмирала Крюйса прошел службу на различных кораблях, участвовал в морских баталиях и приобрел ценный опыт в области морской стратегии и тактики. А ещё Остерман продолжал изучать иностранные языки, особенно французский и английский, что стало необходимым в его будущей дипломатической деятельности.

Кроме того, молодой Остерман неожиданно увлёкся музыкой и искусством. Он стал играть на клавесине и любил посещать концерты. Эти увлечения помогли ему развить свой эстетический вкус и эрудицию, что в дальнейшем стало для него не менее важным, чем знание политических и военных наук. Царь поручил Остерману подготовить Летний дворец к торжественному бракосочетанию российской царевны. И вот Андрей Остерман после небольших строительных работ проверял качество отделки интерьеров Летнего дворца. Вдруг в парадный зал вихрем влетел царь Пётр и, сверкнув глазами, спросил:

– Всё ли готово к предстоящему торжеству?

– Да, государь, – с поклоном ответил Остерман.

– Вижу, – улыбнулся царь. – Пойдём в мой кабинет, покажу чертёж нового корабля. Я его назвал «Полтава»!

Настал торжественный день. В парадном зале Летнего дворца, украшенным хвойными ветками с алыми лентами, царём Петром было устроено роскошное бракосочетание герцога Курляндского Фридриха Вильгельма с российской царевной Анной Иоанновной. Было весело, вино лилось рекой и гости, насытившись, резвились в танцах. Вице-адмирал Корнелиус Крюйс отошёл в сторонку и, неожиданно заметив Остермана, сразу подошёл к нему.

– Вижу, ты в фаворе, – заулыбался Крюйс.

– Да, и ты здесь в качестве «брата жениха», а царь Пётр – «посаженный отец», – скромно хихикнул Остерман.

– Ах, вот вы где, – услышали они вдруг голос государя. – Ей Богу, вы прямо как братья «не разлей вода»!

– Конечно, государь, – ответил Крюйс. – Остерман начинал службу моим секретарём, а сейчас водит корабли.

– Кстати, Крюйс, – вдруг спросил царь, – ты заложил новый корабль, как договаривались?

– Да, ваше величество. Будет первый в Петербургском адмиралтействе красавец 54-пушечный корабль – «Полтава».

– Ну, ну! Не подведи.

В 1711 году по случаю победы над шведами в сражении под Полтавой царь Пётр велел организовать в Петербурге парад войск и кораблей Балтийской флотилии. Зрелище было грандиозное с грохотом пушек, салютами и фейерверками. Не успел Крюйс спуститься с флагманского корабля «Олифант» на пристань, как сразу попал в объятья царя Петра.