– Ну, чей? Говори, нехристь.

– Да, я чаго, – забасил сторож, – проспал маненько!

Директор схватил его за грудки:

– Говори, чей ворот?

– Кажись Васькина, повара.

– Вот! А то чаво, чаво, – заулыбался директор. – Теперь сыщем этого воришку!

Прибыл начальник Канцелярии тайных и розыскных дел Ушаков и, разобравшись в чём дело, послал к реке своих людей, а сам стал допытываться у кадет:

– Значит, вы услышали шум, увидели открытый сундук и через окно – к реке. Так? Чего не поймали?

– Он быстро бегает, – ответил за всех самый маленький Адам Олсуфьев.

– Ладно, мои люди найдут! – заулыбался Ушаков и сел в карету.

– Домой, – крикнул он кучеру. – Уж светает, и никого покоя!

***

Совсем рассвело, а Ушаков не успел даже расположиться в своём кабинете, как запыхавшись, влетел секретарь.

– Что? – спросил его Ушаков:

– Мои люди, – доложил секретарь, – допросили рыбака. Он заметил какого-то мальчишку в белой рубахе, которого забрали в карету и умчались.

– Что за карета?

– Говорил, чёрная с гербом.

– С каким?

Рыбак не сразу, но вспомнил:

– Вроде с чёрным двуглавым орлом.

– Это ж, герб германского императора Священной Римской империи, – и Ушаков быстро распорядился. – Срочно выставить караулы …

– Уже поставил агентов у сего посольства, – поспешил доложить секретарь. – И теперь, надеюсь, мы захватим курьера и вернём кассу кадетам.

– Молодцы! – похвалил его начальник. – Я тоже подумал, зачем такие мелкие деньги посланнику? Скорее всего, они нужны его курьеру.

Уже этой же ночью взяли с поличным курьера. Прежде всего, Ушаков велел отвезти казну в Кадетский корпус и обрадовать директора. Затем он принялся за почту и, расшифровав одно из писем, которое заинтересовало его, удивился. Послание оказалось адресовано некоему Гольштейну из Гамбурга с очень занятным текстом: «… камер-пажу герцогини мекленбургской Екатерины Ивановны, господину М. выдать сумму 500 рублей, чтоб не выдал губернатора смоленского, приводившего на верность голштинскому принцу …».

«Значит, замешен смоленский губернатор князь Черкасский, и кто такой господин М.? Доложу!» – решил Ушаков и сам стал допрашивать:

– Кто ты, отвечай!

– Я… я, Яшка, и Бог меня попутал.

– Куда вёз украденное? – навис над ним Ушаков. – Говори, засеку!

– Папане, в деревню.

– Ну, если врёшь, – не поверил ему, обычно спокойный Ушаков и заорал. – На дыбу его!

А сам мучительно стал соображать: «Узнать бы, что за гусь этот Гольштейн из Гамбурга, и кто такой камер-паж герцогини мекленбургской Екатерины Ивановны господин М., которому должно выдать 500 рублей?»

В беззаботном Гамбурге в 1733 году произошло событие особой важности. Горожане узнали о том, что «молодые», дипломат Алексей Бестужев и Анна Бёттихер поженились. Отец Анны, дипломат Иван Петрович Бёттихер, обедая за столом, сердито спросил свою супругу:

– Как это понимать? Наша дочка вышла замуж без родительского согласия.

– Слишком долго ждала она! – ответила его супруга Мария Васильевна.

– Я понимаю, что ей оставаться «старой девой» вовсе не хочется, – ухмыльнулся Иван Петрович.

– Ничего подобного! – возмутилась его супруга. – Ты же знаешь, кавалеров у Анны хватало, но никому она особых надежд не дарила. И только я знала, как она трепетно хранила письма Алексея Бестужева, как с нетерпением она ждала встречи с ним. И конечно, когда Алексей Петрович сделал ей предложение, то она мгновенно согласилась!

– Да ладно, – пошёл на попятную, старый дипломат. – Я рад счастью своей дочери.

После роскошной свадьбы Анна, заглядывая в глаза мужу, как-то спросила его:

– Неужели мне суждено оставаться всю жизнь заграницей? Ах, как я мечтала попасть на родину, которую никогда не видела и знала лишь по рассказам родителей, да редких русских гостей.