После смерти Екатерины Первой в 1727 году, обер-гофмейстер Остерман, став наставником великого князя Петра Алексеевича, ждал удобного случая, чтобы свалить всесильного Меньшикова, и он произошёл. Князь Меньшиков неожиданно разболелся, был арестован и сослан в ссылку, и Остерман оказался «на коне». Сразу после падения Меньшикова, Алексей Бестужев продолжил интригу с целью вернуть сосланных в Сибирь арестантов партии Волконской, но ему это опять не удалось, а только привело к большим гонениям. Но Алексей Бестужев вновь выкрутился и оказался вне опалы. И вдруг к своему удивлению в Европе он увидел в продаже эликсир «Капли де ла Мотта». Бестужев, расследовав происхождение этого эликсира, разгневался:

– Вот гад, этот Лембке! Предал меня и продал моё изобретение. Я это так не оставлю!

Успокоившись, он писал обличительные письма европейским правителям, в том числе и своему брату:

«… Де ла Моттовы капли, суть моего изобретения, которых состав, бывший мой химик магистр Иоганн Христиан Лембке, кенигсбергский уроженец, нарушив мне данную свою присягу, открыл французской службы бригадиру де ла Мотту после ушествия от меня из Копенгагена в 1728 году в Гамбург. Это доставило ему генерал-майорский чин, знатный пенсион и исключительную привилегию одному ему их составлять и продавать. Он продавал скляночку сих капель по луидору и дороже …»

Бестужев боролся за своё авторство на капели. И если бы не его влияние на европейскую политику, то Европа вряд ли бы признала за ним авторство на чудо капли. Это дело так и закончилось только на словах, а денежное вознаграждение за своё изобретение Бестужев так и не получил.

Дипломат Бестужев умудрялся обманывать королей, послов, собирая огромные взятки, и всегда действовал в интересах России. И конечно же, он использовал свои «бестужевские капли», подкупая нужных людей. Продолжая в строжайшем секрете хранить рецепт этих капель, он постоянно усовершенствовал их.

Уже тогда, будучи за границей, Бестужев оспаривал взгляды Остермана, который занимал главенствующую роль во внешней политике России. Если Остерман стремился искать дружбу у всех соседей России, то Бестужев придерживался «системы Петра Великого» дружить с Англией и Голландией, мощными морскими державами.

В Европе знали об этом и злословили:

«Бестужев дьявольски продажен. Стоит ему посулить крупную сумму и вопрос с внешней политикой России будет решён… ».

«Он беспринципный, он продажный интриган …» – разносили эти слухи другие. Бестужев и сам распускал их, а потом спокойно брал взятки у дипломатов, но только у тех с кем дружил, а не у врагов!

А вот о России он постоянно думал и беспокоился:

«Неужели юный император Пётр так и не образумится? Ведь пора браться за власть! А он всё на псовой охоте гоняет зайцев!»

Внезапная смерть скосила юного императора Петра Второго. После недолгих поисков «верховники» предложили занять российский трон герцогине Анне Иоанновне, но с ограничением власти. Но это им не удалось, и 1730 году Анна Иоанновна, разорвав «кондиции», стала российской императрицей.

С восхождением на трон новой императрицы Остерман только усилился во власти. Он был назначен сенатором и возведён в графы, а после смерти Головкина, с 1731 года Остерман вместо него стал кабинет-министром. И теперь он прекрасно «балансировал» между императрицей и её фаворитом Бироном, и фактически руководил внешней политикой в Российской империи, принимая важнейшие решения. Остерман писал Бестужеву: «… Времена поменялись, будь осторожен с Бироном, он теперь в силе …»